Онлайн книга «Смертельные акции»
|
– Ну что ты… Я же работала. – Знаю я тебя. Но я не против. Если это не в ущерб делу. – Не в ущерб, – ответила Марина, но как-то неуверенно. Он взял ее под локоть и повел в угол студии, где находились небольшой холодильник, низкий журнальный столик, два кресла и диван. – Джин? – Да, и побольше льда. Умираю от жажды. Только с самолета. – А что не позвонила перед вылетом? Марина чуть нахмурилась: – Времени не было. Все так внезапно получилось. – Ну ладно, – сказал Борис, ставя перед ней полный стакан, с бултыхающимися кусочками льда, – рассказывай, как все прошло. Успешно? Марина кивнула: – В общем и целом – да. То, что задумывалось, сделала. – Как клиент, – в глазах Размахова появилось нечто похожее на волнение, – не догадался? То есть не догадалась? Марина поставила стакан на столик и опустила глаза: – Знаешь, небольшая неприятность все-таки возникла… Размахов буквально посерел, вскочил и схватился за голову: – Я так и думал! Так и знал! Что-то серьезное? – Да нет… Просто она меня засекла. Размахов непечатно выругался. – Но ты не волнуйся. Я все уладила… Почти… – Что значит – почти? Ты знаешь, что если она хоть краем уха услышит мое имя… Марина отрицательно покачала головой: – Не услышит и не узнает. Я придумала легенду… – Ну ладно, – чуть успокоился Размахов, – показывай. Марина встала и подошла к столу, за которым ожидала окончания съемки. Взяла папку и положила перед Размаховым. – Ничего не понимаю, – сказал он, взяв папку в руки, – почему здесь написано «Кузнецова Маша»? – Какая Кузнецова? – Ну вот, – показал Размахов. Марина вырвала папку у него из рук и распахнула. На стол посыпались фотографии Маши в разных видах… – Эта дура перепутала папки! – закричала Марина. – Унесла мою с собой! Размахов встал и, ни слова не говоря, дал Марине увесистую оплеуху. – Это ты дура и идиотка! Нечего раскидывать папки где попало! Они выбежали из студии. – Где она? – крикнул Размахов, подбегая к Лене, которая спокойно сидела за своим столом. – Кто? – Ну эта… Кузнецова Маша. – Ушла. Я ей деньги заплатила, она и ушла. Очень довольная. – Где она живет? – В Воронеже. – Да нет. Здесь, в Москве, где живет? – Не знаю, – пожала плечами Лена, – я не интересовалась. – Папка была с ней? – Да. Она хотела ее оставить, но я запретила. У нас от этих портфолио уже не продохнуть… Размахов произнес длинную тираду, почти сплошь состоящую из ругательств. – Если не найдется папка, всех уволю! Под забором спать будете! Лена и Марина испуганно переглянулись. Затем Марина взяла себя в руки, помассировала виски и произнесла одно слово: – Билет. Размахов глянул на нее: – Точно! Когда она летит? Или едет? – Я заказала билет на завтра… Она подойдет в кассу. – Ничего не поделаешь, – заключил Размахов, – придется послать людей к кассам. Ты, – он ткнул пальцем в сторону Марины, – будешь вместе с ними дежурить. И чтобы Маша эта была доставлена сюда. Вместе с папкой. Два часа в грохочущей металлической трубе – и вот за прямоугольными иллюминаторами «Боинга-737» уже не пожелтевшая от жары, чахлая травка аэропорта Симферополя, а вполне зеленый московский газон. В салоне первого класса было почти пусто. Большие красные кресла, обитые натуральной кожей, более вежливые и предупредительные, чем в экономическом, стюардессы, приглушенный шум двигателей, море бесплатной выпивки – одним словом, авиакомпания «Аэротранс» вовсю старалась для пассажиров первого класса. Самолет мягко коснулся резиновыми шинами ровного покрытия взлетно-посадочной полосы и, постепенно замедляя ход, покатил к белым, навевающим ностальгические воспоминания о шестидесятых годах шереметьевским терминалам. Пассажиры в широченном салоне смотрели в иллюминаторы на рябь поднимающегося от земли раскаленного воздуха, разомлевших от жары служителей аэропорта, и не верили, что через пять минут и им предстоит покинуть прохладный салон самолета и окунуться в одуряющее московское пекло. – Наш самолет совершил посадку в столичном аэропорту Шереметьево-1. Температура в Москве – плюс двадцать девять градусов. Авиакомпания «Аэротранс» желает вам… Как водится, сначала к выходу пригласили пассажиров первого класса. Собственно, их было совсем немного, всего-то человек шесть-семь. Они неторопливо поднялись из больших и удобных красных кресел и, не создавая давки, вышли из самолета. Последней на шереметьевский асфальт ступила женщина в темных очках и газовой косынке. Прямо перед ней вышли двое здоровенных парней, которые внимательно оглядели летное поле и лишь затем спустились по трапу. «Актриса, наверное», – лениво подумала стоящая у трапа стюардесса, прежде чем одарить женщину своей дежурной улыбкой. Женщина рассеянно скользнула взглядом по миловидной стюардессе и застучала каблучками по трапу. Выйдя из самолета, она направилась не к маленькому автобусу, который поджидал пассажиров, а к стоящему в небольшом отдалении серебристо-перламутровому «Ауди-8», стремительные очертания которого выглядели эффектно и элегантно даже рядом с самолетами. Юноша в безукоризненном костюме подхватил ее элегантный дорожный кофр и, доведя до машины, открыл дверцу. Один из охранников устроился на переднем сиденье, а второй направился к терминалу. – Куда едем, Лариса Витальевна? Женщина чуть помедлила, без всякого интереса глядя на гигантский белоснежный бок самолета, возвышающийся над машиной, потом кратко ответила: – Домой. Шофер кивнул и аккуратно вырулил на боковую дорожку, которая вела к выезду с летного поля аэропорта Шереметьево-1. Сорок минут пути прошли в относительном молчании. Лишь раз Лариса вынула из сумочки сигарету и попросила у своего охранника огня. Тот щелкнул золотистой зажигалкой и, внимательно глядя на свою хозяйку, поднес короткий язычок пламени к ее сигарете. В этом году Ларисе Машкиной должно было исполниться тридцать три года. Выражение «возраст Христа» трудно применить к женщине. Тут уместны другие эпитеты, самый безобидный из которых «взрослая». Да, Лариса Машкина была взрослой женщиной. Не только по возрасту, но и по жизненному опыту. И хотя тому положению, с которым она подходила к тридцатитрехлетнему рубежу, позавидовала бы большая часть женского населения России, сама Лариса придерживалась иного мнения. Абсолютно иного. |