Онлайн книга «Виновник торжества»
|
— Виктор Петрович! — Валера все это время сидел как на иголках и только дожидался паузы, чтобы вставить свои соображения. — Чую сердцем, это он! Я же говорил — моряк срочной службы в грязной бескозырке не ходит. Этот Карагодин — одинокий мужик, за ним нет никакого женского пригляда. Но раз он такой любитель женского пола, да к тому же бескозырка пропала в новогоднюю ночь… Ну не может быть такого совпадения! Брать его надо! Мы спросили у Виктора, как выглядит Карагодин. Он его и описал: рост сто восемьдесят, волосы темно-русые, жидкие… Проведем комплексную медико-криминалистическую экспертизу и прищучим гада! — Глаза Валеры светились вдохновением, и всем своим видом он показывал, что немедленно готов арестовать убийцу. Гоголев некоторое время молчал, обдумывая полученную информацию. Потом решительно придвинул к себе лист бумаги: — Что ж, у нас есть все основания просить санкцию прокурора на обыск в квартире Карагодина. В десять часов утра опера стояли под дверью квартиры № 45 и ждали, когда хозяин соизволит открыть дверь. В том, что он был дома, сомнений не возникало, в глубине квартиры слышались какие-то звуки — что-то гремело, иногда с грохотом падало. Потом мужской голос с кем-то заговорил. Может быть, и с самим собой, потому что ответных реплик не слышалось. Валера нажал кнопку звонка еще раз и не спешил убрать с нее палец. Наконец шаги послышались уже у самой двери и злой мужской голос спросил: — Чего надо? — Откройте, милиция, — придав голосу побольше твердости, требовательно произнес Валера. — Вот еще, разбежался! Какая такая милиция? Может, вы жулики, обманом хотите ко мне проникнуть! Хрена вам! — Откройте, Карагодин, — подал свой голос Салтыков. — Некогда нам тут шутки шутить! Услышав свою фамилию, Карагодин открыл дверь и нехотя посторонился, пропуская следователей в прихожую. — Чего надо? — нелюбезно встретил он незваных гостей. — Пока поговорить. А там видно будет, — спокойно ответил Салтыков и пошел в комнату. Карагодин, недовольно бурча, двинулся вслед за ним. Маленькую процессию завершали Крупнин и Гоголев. — Что это вас так много? — поинтересовался Карагодин, независимо разваливаясь на диване. Дескать, мне бояться нечего, я человек честный. — Несколько вопросов надо задать. — Салтыков не посчитал нужным объясняться с Карагодиным. — Валяйте, — согласился Карагодин, придвигая ногой к себе черепаху. Она замерла, высунув из-под панциря голову и медленно поворачивая шеей из стороны в сторону, будто пыталась что-то разглядеть. Валера с детским изумлением взирал на нее. Он никогда еще не видел так близко черепаху. Увидев ее маленькие злобные глазки, он покачал головой и подумал: «Вот страхолюдина, и на фига держать такую? Небось, еще и кусается…» — Вы Игорь Карагодин? — Уточнил Салтыков, открывая блокнот. — Ну, да! — невозмутимо ответил Карагодин, почесывая проплешину на голове. Валера уже забыл о черепахе, которая на мгновение отвлекла его внимание, и теперь сосредоточился на происходящем. — Год рождения? — 1959, город Петербург. — С кем проживаете? — Один… — А с кем разговаривали? — Когда? — Когда мы звонили, а вы долго не открывали дверь. Мы слышали ваш голос. — А, понял. Я гантели поднимал. Уронил одну. Она покатилась, а тут Поручик выполз. Я его и заругал, чтоб не шлялся под ногами. А то зашибу ненароком… — Странное имя для черепахи, однако… — удивился Валера. — Моя черепаха, как хочу, так и называю, — не слишком вежливо ответил Карагодин. — Где вы были тридцать первого декабря с двадцати двух до двадцати четырех часов ночи? Карагодин помрачнел и задумался. — Я тогда выпимши был… Гулял по Питеру, искал себе компанию на Новый год. Ну, с девушкой хотел какой-нибудь познакомиться, чтоб не скучно было. — И как, нашли? — Нет, одиноких не было. Либо с подругами — а на кой мне две? Либо с мужиками. — Так-таки и не было одиноких? — уточнил Гоголев, строго глядя на опухшую помятую рожу Карагодина. — Не было, — замялся Карагодин. — я потом замерз и домой пошел. — В каком районе вы гуляли? — Cначала по Лиговскому проспекту, дошел до Площади Восстания, потом завернул на Невский, оттуда на Литейный… — А в чем вы гуляли? — Понятно в чем — как обычно. В шинели и бескозырке, — бесхитростно ответил Карагодин, не чувствуя подвоха. — Вы можете нам показать свою одежду, в которой гуляли? — Cмотрите, коли вам интересно. Карагодин принес из прихожей шинель и бросил ее на кресло. Салтыков взял шинель в руки, стал ее внимательно рассматривать. — Вы говорили, что были в бескозырке. А где она? Карагодин угрюмо насупился и буркнул: — Потерял я ее… Спьяну. — Обстоятельства помните? — Чего? — Карагодин непонимающе уставился на Гоголева. — При каких обстоятельствах вы потеряли бескозырку? — Не помню, я же пьяный был, поддал сильно, для сугреву. — Вы сможете опознать свою бескозырку, если мы вам ее покажем? — А что, вы ее нашли? — обрадовался Карагодин. — Я свою бескозырку завсегда узнаю. — Тогда одевайтесь, проедем с нами. Сидя на заднем сиденье между Гоголевым и Крупниным, Карагодин все не мог поверить: — Это ж надо, нашли! А я все переживал. Она же мене дорога как память, я в ней на Балтфлоте сколько служил… В кабинете Гоголева Карагодина усадили на стул, и Валера вручил ему бескозырку, которую вытащил из пластикового пакета. — Точно моя, — радостно воскликнул Карагодин, повертев ее в руках. — Я ж говорил — сразу узнаю! А чего это вы ее в пакете держите? Прямо как ценность какую… — Вещественное доказательство всегда в пластик кладут, для сохранности, — невозмутимо пояснил Салтыков. — Не понял! Что за вещественное доказательство? Вы мне толком объясните… — Карагодин, может, хватит дурака валять? Уголовный розыск потерянными вещами не занимается. Вы лучше припомните, где оставили бескозырку. — Салтыков сурово смотрел на глупо улыбающегося Карагодина и не мог решить — то ли тот действительно не понимает, чего от него хотят, то ли притворяется. — Да я же говорил уже, что не помню. Выпимши сильно был, а когда забрел в тот двор на Литейном, отлить приспичило, потом еще выпил — замерз очень. — А дальше что было? Выпил, отлил, опять выпил… Это мы уже усвоили. Продолжайте, Карагодин, что вы делали дальше? |