Книга Вынужденное признание, страница 78 – Фридрих Незнанский

— А все остальное? — помедлив, спросил он.

— Я говорил с Президентом по телефону. Он встретился с Лобановым и предъявил ему кассету… — Меркулов перевел дыхание.

— Ну? — поторопил его Турецкий.

— Что «ну»? Лобанову ничего не оставалось, как во всем сознаться и… покаяться.

— Вынужденное признание, — усмехнулся Турецкий.

Меркулов кивнул тяжелой головой:

— Угу. Чтобы добиться президентской милости, Лобанов заложил всех своих подельников. Так что часы Полянина в министерском кресле сочтены. Шаховскому теперь тоже сильно не поздоровится.

— А Лобанов?

Меркулов посмотрел на часы, потом на Турецкого:

— Ты не возражаешь, если я включу телевизор?

— Нет, — пожал плечами Турецкий.

Меркулов взял со столика пульт и включил телевизор. На экране появилось чуть ироничное, чуть строгое, но в целом очень симпатичное и «располагающее лицо Президента. Губы его беззвучно шевелились.

Меркулов поднял пульт и сделал звук громче.

«— … Такие факты, безусловно, заслуживают самого тщательного разбирательства, — вещал с экрана Президент. — В этом я поддерживаю выступление премьер-министра Лобанова. Я думаю, что у нашего правительства большое будущее, и у премьер-министра Лобанова — в особенности. А если говорить серьезно… — Президент улыбнулся, — я не вижу серьезных причин для того, чтобы отправлять кого-то в отставку. Правительство справляется с задачами даже лучше, чем можно ожидать. И в этом — я еще раз повторюсь — огромная заслуга Алексея Петровича Лобанова».

Картинка на экране сменилась.

«— …Еще одна сенсация дня, — забубнил ведущий. — Сегодня премьер-министр Лобанов официально объявил, что он не будет выставлять свою кандидатуру на президентских выборах. Все разговоры об этом он назвал необоснованными слухами и досужими вымыслами репортеров…»

Меркулов отключил звук. Положил пульт на столик и повернулся к Турецкому:

— Ну что, все понял?

— Да вроде все, — кивнул Турецкий, попыхивая сигаретой. — Стало быть, они пришли к консенсусу?

— А ты ожидал иного исхода?

Турецкий тихо покачал головой:

— Нет. Но все равно противно.

— А жизнь вообще довольно противная штука, — философски заметил Меркулов. — Но, слава богу, в ней есть и приятные моменты.

Меркулов вздохнул, взял рюмку с коньяком и одним глотком осушил ее.

— Ты прав, — кивнул Турецкий. — Только жаль, что этих моментов очень мало.

Он с усмешкой посмотрел на Меркулова, вмял окурок в пепельницу и вытряхнул из пачки новую сигарету.