Онлайн книга «Договор с дьяволом»
|
– Че, не дала, что ль? – засмеялся Щербак. Мамедов вдруг подозрительно уставился на него. – От-ку-да зна-ешь? – Ха! А я когда такой, как ты, меня тоже выгоняют! – продолжал смеяться Щербак. – Не горюй, парень! Наше от нас никуда не денется! Утром похмелишься и тащи ее в койку. – Пра-виль-на… – проговорил Мамедов и успокоился. Но его молчание длилось недолго. Похоже, что злость, бушевавшая в груди, никак не проходила. Он всем телом повернулся к Щербаку, чтобы начать очень серьезный и важный – ничуть не меньше! – разговор о неверных бабах. Ну о чем же еще и можно-то порассуждать со случайным водилой, которого ты больше никогда не увидишь? Да и он тебя – тоже. Из его недлинного, но чрезвычайно насыщенного эмоциями рассказа выходило, что он – вполне благополучный человек, при деле, при деньгах, пусть не слишком больших, имеет свой семью, в которой жена и четыре дочки – одна другой краше, – вдруг встретил женщину. – Бывает, – с тяжким вздохом, с огромным пониманием поддержал исповедь Щербак. – И влэзла она мне в душу! – воскликнул Мамедов. – Вэришь, зэмляк? – Тяжелый случай, – подтвердил Николай. – О-очень тяжелый!… Оказалось, что женщина, которой он, человек с нежной и очень ранимой душой, отдал все свое сердце, не захотела его понять. С другим осталась. И он ушел сам, потому что гордый. И никому не позволит топтать ногами свою гордость. Но даже и не это особенно возмущало Мамедова. – Нет, ты скажи, земляк… – Странно получалось: круглое, крестьянское лицо Щербака ну никак не выдавало в нем даже отдаленно жителя Кавказа, а ведь родился он на Ставрополье, и получается, что какие-то флюиды все-таки чуял нетрезвый дагестанец. – Ты мне скажи! – настаивал он. – Ну изменяет она мужу. Да, у нее есть муж. Старый человек. Это понятно. Но как можно изменять любовнику?! Скажи, как?! Хотел было сказать Щербак, как конкретно это происходит, но не решился потерять доверительность. А Мамедов, тонущий в нахлынувших на него воспоминаниях, все продолжал живописать, как он любил эту красавицу-стерву. Как ездил с ней на курорт, как поил вином и дарил много цветов, как делал все, что она просила, как она была всем довольна… – А твоя жена не знает? – осторожно спросил Щербак. – Как можно, земляк?! – Похоже, дагестанец даже испугался. – Семью нельзя разрушать! – твердо заявил он. – Семья – это святое. Ну что ж, интересная, хотя и довольно расхожая точка зрения. Главное – самому верить в это. Весь дальнейший рассказ Мамедова был, по сути, разнообразными вариациями уже известного. Никаких служебных подробностей не было и близко. Даже на вопрос, где он сумел познакомиться с такой красивой женщиной, Мамедов ответил коротко: на работе. А где, когда – ушел от ответа. Получается, не такой уж он и пьяный. Или, проще говоря, зацикленный на одной мысли: ему сегодня предпочли другого. Соперника. И еще выходило так, что Самарина он в соперниках не числил. Значит, ловкая была она женщина – эта Ангелина Васильевна Нолина… – Ну прощай, земляк, – печально сказал Мамедов в заключение поездки. – Никогда не верь красивым женщинам! Обязательно обманут… Он вышел из машины и обиженно удалился в родную семью. А Щербак выключил запись, которую сделал просто так, на всякий случай. По принципу бильярдиста, у которого ни один хороший удар не должен пропадать. После этого позвонил Филе и доложил обстановку. Тот предложил Николаю ехать домой отдыхать, но быть на связи: никто ведь не мог предполагать, что еще стукнет в голову любвеобильной Ангелине. Это была безумная ночь. Иван был уверен, что он влюбился – отчаянно, впервые в жизни и навсегда. И он торопился за своим нежданным счастьем. А она его гладила горячими ладонями, ласкала и все шептала в самое ухо, покусывая мочку: – Не спеши… куда ты?… У нас целая вечность… Когда скрип стал невыносимым, они скинули белье на пол и продолжали с нарастающим азартом, пока… Пока не наступило утро. Светало рано. Но Лина просыпаться не собиралась. Вернее, не хотела покидать жесткое свое ложе. Не мог заставить себя оторваться от нее и Иван. Ночные безумства плавно перетекли в долгое и методическое насыщение, от которого в конце концов и появляется усталость. Их утреннее полузабытье оборвал телефонный звонок. Иван вышел в коридор, поднял трубку. Звонил Махмуд. Он сообщал, что приедет за своей машиной. А еще его интересовал вопрос: проводил ли Иван гостью? – Подожди секунду, – сказал Козлов, – пойду телевизор выключу. Кричит, я тебя плохо слышу… Положив трубку на столик, он вернулся в комнату. Лина лежала, раскинувшись и ничуточки не стыдясь своей наготы. Тело ее было не просто совершенным, оно казалось изумительным от ровного густого загара, узких белых полосочек, оставленных купальными принадлежностями. – Там звонит Махмуд, – прошептал Иван. – Чего ему нужно? – не открывая глаз, лениво спросила Лина. – Едет за машиной. Про тебя спрашивает. Она вдруг широко открыла глаза, в упор взглянула на него и с улыбкой сказала: – Нам это надо? Вот и скажи, что проводил еще вчера. А мне и в самом деле надо смотаться домой. Ненадолго… – Так о чем ты? – спросил Иван, снова беря трубку. – О чем я? – удивился Махмуд. И спросил горячо и шепотом: – Там, у тебя, все в порядке? – Ты про Лину, что ли? – изобразил удивление и Козлов. – Ну! – Спит небось. У себя дома. – А ты сегодня дома? И что его так волновал этот вопрос?… – Нет, уезжаю по делам. А машина твоя, погоди, гляну… Да, стоит на месте. Можешь забирать. Ну давай, до встречи. Лина неторопливо одевалась. И вид у нее был такой, будто этот ненужный утренний звонок вмиг разрушил какие-то ее важные планы. Она хмурилась и оттого была еще очаровательнее. Иван обнял ее плечи – она не возражала. Напротив, охотно спровоцировала его еще на одно короткое безумство. Он вспомнил ее фразу и спросил: – Ты сказала – ненадолго, это как понимать? – Очень просто. Если я тебе еще не наскучила, мы могли бы еще и сегодня немного порезвиться. А заодно обсудить одну любопытную тему. – Какую? – Потом. Зачем торопиться? Ну как? – С наслаждением. – Вот молодец, точное слово нашел. А я все гадала: как назвать поточнее то, что сегодня пережила с тобой. Молодец, не ожидала… – Но готовилась? – неожиданно сорвалось у него. Она строго посмотрела на него, словно прикидывая, можно с ним говорить абсолютно честно или еще рано. Потом задумчиво сказала: |