Книга Молчать, чтобы жить, страница 69 – Фридрих Незнанский

Дарья Петровна вздохнула, но ничего не ответила.

Годы шли… Лев Камакин пытался сделать карьеру. Он уже успел поработать мясником на рынке (в ту пору холодильник Камакиных ломился от свежего мяса, а у Льва появился первый автомобиль — подержанный 412-й «Москвич»). Потом Лева работал снабженцем в овощном магазине. А спустя еще какое-то время Дарья Петровна с удивлением узнала, что сын ее — важный человек. Однажды к нему приезжал советоваться сам заместитель директора ЦУМа!

Примерно тогда же Лева обзавелся собственной небольшой квартирой на Чистых прудах. Не забывал Камакин и об образовании. В двадцать два года он поступил заочно в политехнический институт.

2

Шли годы. Дарья Петровна старела. Лева был заботливым сыном, и ей давно уже не нужно было работать, чтобы прокормить себя. Однако она все еще ходила к Брудерерам. Когда сын спрашивал зачем, она просто отвечала:

— Сынок, я к ним привыкла. Я скучаю без них, да и они без меня.

— Но ты для них всего лишь служанка! — горячился Лев.

— А какая разница? — пожимала плечами Дарья Петровна. — Мне там хорошо, а это главное.

Однажды Брудереры пригласили Дарью Петровну на маленький семейный праздник по случаю присвоения главе семьи звания академика.

— А что, если мне сходить с тобой? — спросил вдруг Лев.

— Пойдем! — обрадовалась Дарья Петровна. — Брудереры — замечательные люди. Вот увидишь, они тебе понравятся!

Так Лев Камакин впервые оказался в доме Брудереров.

Профессор к их приходу успел выпить пару рюмок водки и, едва завидев на пороге молодого Льва, воскликнул:

— Так вот он, наш таинственный Монте-Кристо, о котором мы столько лет слышали, но не имели счастья лицезреть! Ну проходите, проходите!

За столом было весело. Водку в семье никто, кроме профессора, не пил, поэтому Брудерер страшно обрадовался, найдя в лице Камакина верного «собутыльника». Вдвоем они легко уговорили бутылку водки, после чего профессора потянуло на разговоры.

— Наука, молодой человек, это великая сила! — проповедовал Брудерер, размахивая в воздухе вилкой с насаженным на нее соленым корнишоном. — Она не просто открывает законы природы, она ими уп-рав-ля-ет!

— А может быть, ей это только кажется? — выразил сомнение Камакин. — Маркс вон тоже думал, что открыл законы общества, но само общество, как выясняется в последние годы, не…

— Я имею дело с законами физики, — горячо возразил профессор. — А они вещь объективная и непреклонная!

— Саша, ты, конечно, прав, но зачем же так кричать? — осадила профессора жена.

— Да ну вас! — обиженно махнул на нее вилкой Брудерер. И снова повернулся к Камакину. — Молодой человек, а как вы относитесь к кубинским сигарам?

Тот пожал плечами и скромно улыбнулся:

— Не знаю. Никогда не курил. Но, судя по тому, что в пору моей юности сигары продавались в советских киосках, курить их — удовольствие ниже среднего.

— Не стоит так уж сильно не доверять советскому вкусу. Просто кубинцы благодарили нас сигарами за помощь, которую мы им оказываем. Между прочим, за границей хорошие кубинские сигары стоят от двадцати долларов!

— За одну коробку? — удивленно поднял брови Камакин.

— Профан! За одну штуку! Так как, хотите попробовать?

— В юности я курил сигареты «Партагос», — сказал Камакин. — А они делались из обрезков табачного листа.

— Хорошие сигареты, — похвалил Брудерер. — Однако…

— Только не вздумайте вонять здесь своими сигарами, — грозно сказала жена Брудерера. — Идите в кабинет, там и дымите!

— Ну что? — посмотрел профессор на Леву.

— Я — за, — весело ответил Камакин.

В кабинете профессор Брудерер достал из большой и очень красивой деревянной коробки две толстые сигары. Одну протянул Камакину, другую взял себе.

— Красивая коробка, — оценил Лева. — С инкрустацией.

— Угу. Это называется хьюмидор, — сказал профессор. — Теперь поступайте как я.

Он достал из коробки маленькое металлическое приспособление, вставил в него кончик сигары и легонько нажал. На конце сигары появилось маленькое аккуратное отверстие.

— А я читал в каком-то детективе, что кончик сигары отгрызают зубами и выплевывают, — сказал Камакин.

— Профаны! — фыркнул Брудерер. — Этого ни в коем случае нельзя делать.

— Почему?

— Повреждается структура табачного листа, — объяснил профессор. Он протянул Камакину приспособление. — Ну-ка теперь давайте вы.

Вскоре они уже дымили сигарами, развалясь в мягких кожаных креслах, как какие-нибудь английские лорды в библиотеке клуба. Профессор снова заговорил о физике, и о том, как она меняет нашу жизнь. На этот раз Камакин не возражал, а лишь поддакивал время от времени и вставлял дельные (он очень старался, чтобы они были именно дельными) реплики.

— Вот вы говорите, что физика открыла людям двери в новый мир. Но ведь она же может с легкостью их и закрыть.

— Может, — кивнул профессор. — Но на то мы и люди, чтобы брать на себя ответственность. В конце концов, мы созданы по образу и подобию Божьему. А Бог — творец новых миров. Прогресс не остановить, мой юный друг, какими бы опасностями он ни грозил человечеству. Вы, кстати, по какой линии работаете?

— По торговой.

— Зря. У вас пытливый ум, вы могли бы стать ученым.

— Возможно, — кивнул Камакин. — Но меня вполне устраивает избранный мной путь.

Расстались Камакин и профессор Брудерер настоящими друзьями. Пожимая профессору руку, Лева дал ему слово заходить иногда в гости. И слово свое сдержал.

С тех пор они виделись довольно часто. Лева заходил по вечерам за матерью, чтобы отвезти ее домой. Профессор делился с юным другом своими идеями, рассказывал ему об исследованиях, которыми занималась его лаборатория.

— Кстати, — сказал он как-то, — вы ведь у нас, кажется, по торговой части?

— Что-то вроде этого.

— То, над чем я сейчас работаю, будет иметь для нашей страны и прямой коммерческий интерес.

— А над чем вы работаете? — заинтересовался Камакин.

Профессор лукаво улыбнулся:

— А вы умеете хранить тайны?

— Не думаю, — ответил Камакин.

Профессор рассмеялся:

— Ну тогда я вам точно расскажу. Только не сейчас. Заходите ко мне в субботу, часиков этак в семь. Выкурим по сигаре, а если моя благоверная позволит, то и пропустим по рюмке водки.

— Обязательно зайду, — пообещал Камакин.

В субботу он явился в назначенный час. Профессор был весел, то и дело с довольным видом потирал ладони. После того как сигары были раскурены, профессор блаженно прикрыл глаза и сказал: