Онлайн книга «Неделя длинных ножей»
|
— Да их всех разве упомнишь… — махнул рукой Кощей. — Думаешь, он сейчас там? — А что тут думать… Звони Демиду, как собирался… Толмач смолк на полуслове, встретившись с его свирепым взглядом. Колян тоже успел отметить эту недомолвку, хотя не понял ее смысла. Но вопросов задавать не стал. — Ну, ты ладно, давай, двигай по холодку, — сказал Кощей Коляну после паузы. — Генеральный прокурор тебя заждался, опаздывать нехорошо. — Не любят они этого, — подтвердил Толмач. — На сколько минут опоздаешь, столько лет и дадут. И засмеялся по-бабьи визгливым смехом. Но Кощей его не поддержал. Только недобро промолчал, глядя на Коляна. — Ну, ты понял, нет? — Времени еще полно… — сказал Колян. — А что хоть там говорить? Ему явно не хотелось выбираться из теплой машины в мокрый снег и ветер. — Как что? — удивился Кощей. — Тебя в семье и школе чему учили? Говорить только правду, верно? — Его воспитывала улица, — усмехнулся Толмач. — Потому спрашивает… — Дон сказал, отвечать, как записано в протоколе… — Ты кому шестеришь, мне или Дону? — еще больше насупился Кощей. — Понял, — сокрушенно кивнул головой Колян. — Давай, двигай… — подтолкнул его плечом Толмач. Когда Колян выбрался из машины, Кощей сказал, не оборачиваясь: — Еще тявкнешь насчет Демида… — Все, все понял! — выставил руки, будто защищаясь, Толмач. — Кто у нас сейчас в Лефортове? — Алекс, Колун и Делон. — Какой еще Делон, почему не знаю? — Ну, тот самый, я ж рассказывал, — ответил Толмач на непонимающий взгляд Кощея под опустившимися бровями, что не предвещало ничего хорошего. — Значит, еще раз расскажешь… — недовольно сказал Кощей. — Толик Делягин, только что пятерик отмотал. Водяру видеть не может, а «Цветочный» или, там, «Аль Капоне» ему только подливай. И еще чифирит, не просыхая. Отвыкнуть от зоны не может. — Связь какая? — По сотовому, — пожал плечами Толмач и стал, не дожидаясь указаний, набирать номер. — Только Дон их всех один затопчет… — Свяжись… — повторил Кощей и взглянул на часы. — Их дело его застукать… А самим не засветиться. — Делон, ты? — спросил в трубку Толмач. — Как там? — Вроде тихо… — сипло ответил Делон. — Пацану червонец отстегнул, чтоб он ему в дверь позвонил, только там никто не открывает. Телефон молчит, занавеска не колышется. — Пусть продолжают наблюдение, — сказал Кощей. — И как только что увидят… И снова взглянул на часы. — Колян может сейчас звякнуть Дону, — сказал Толмач. — Доложить он должен или не должен? Куда ему деваться? — Может, — кивнул, озаботившись, Кощей. — Прослушку придется наладить. Черт… Раньше надо было сообразить… — А есть она у нас? — спросил Толмач. — Найдем… — неопределенно сказал Кощей. …Колян прошелся раз и другой мимо ограды у здания Генпрокуратуры, обратив на себя внимание дежурного милиционера. Черт-те что, подумал он. Кощей на Дона давно зуб имеет. Боится его, что ли?.. Ментам его сдаст — только так… И не почешется. Ему хорошо: говори, как есть. А Дон меня и на зоне достанет. И Кощей, если узнает, что прокурорам расскажу, живым уроет. Он даже вспотел от таких мыслей. Тут надо правильно выбрать… Скажу прокурору все, согласно протоколу, отпустят как свидетеля, с подпиской о невыезде… Скажу, как было на самом деле, опять плохо. Самого еще привлекут. За дачу ложных показаний… А чего, спросят, сначала говорил так, потом иначе? Он махнул рукой и вошел в проходную, предъявив милиционеру повестку и паспорт. Затем пересек двор и поднялся на второй этаж. Постучал в дверь с номером, указанным в повестке. — Одну минуту! — сказал Турецкий и взглянул на часы. — Это, кажется, Николай Егоров, его время… — Который подвозил Дона? — спросил Денис. — Ну да… Работает мясником в продуктовом, там где и обнаружили тело капитана Анисимова с перерубленными наручниками. — Его ж задержали… — Допросили в качестве свидетеля, составили протокол и утром отпустили. Турецкий вопросительно смотрел на Дениса, и тот отложил газеты. — Намек понял, — кивнул тот. — И не смотри на меня так. Ладно, потом посмотрю, полистаю… Все думаю, а вдруг? Вдруг успею вычислить потенциальную жертву организованной преступности, которую заказали этому Павлу… Хотя это то же самое, что выловить в темной комнате черную кошку, которой там нет. — Но надеешься? — Попытка не пытка. Убийство обещает быть громким. И за кого бы это Павлу перепало двадцать пять штук аванса, и все зелеными? Столько ведь просто так не дают. А скандалов у них там, на Олимпе да в коридорах власти, — он показал на потолок, — как в сказке. Чем дальше, тем страшнее. — Это все потом. А сейчас давай послушаем. Когда Колян вошел в кабинет, Турецкий с хмурым видом, не отрываясь от папки, указал ему на стул. — Присаживайтесь… Вы — Егоров Николай Григорьевич? — До сих пор мне говорили: садитесь, гражданин Егоров! — хмыкнул Колян, протянув повестку, после чего присел на краешек стула, будто ожидая команды встать. — За что привлекались? — спросил Турецкий, листая материалы в папке с делом Егорова. — Так, статью вижу, сто пятая часть первая, групповая… а вот за что конкретно? — За драку. — Ничего себе драка! Если тот, кого вы били, скончался на месте!.. И скептически оглядел тщедушную фигуру допрашиваемого. — Да какая это драка?.. — неохотно повторил тот. — И не я один там был. Сема сам напросился, пьяный был. Полез к нашим девчонкам. Его мордой в грязь, мы ушли, а он и захлебнулся. Да там в деле есть… — Мордой в грязь? Тут написано о множественных телесных повреждениях, которые нанесли потерпевшему… Значит, уже в колонии вы и познакомились с Дорониным по кличке Дон? — Было дело, — неохотно кивнул Колян. — Там мимо авторитета не пройдешь… Особенно если в первый раз. — А что, пришлось шестерить? — негромко, как бы сочувствуя, спросил Турецкий, просматривая справку спецотдела МВД. — Или подружились? — Не то чтобы… Там на зоне москвичей не любят… — сказал Колян. И добавил: — А нас нигде не любят. В армии, помню, доставалось, если в меньшинстве. На зоне — один черт. Дон за нас заступался… — Его боялись или уважали? — Боялись. И потому уважали… Он там мазу держал. И все, в натуре, только по-справедливости! — вдруг добавил он громче и поднял глаза на следователя. |