Книга Опасно для жизни, страница 12 – Фридрих Незнанский

— Боже, какой ужас! — дрожащим голосом отозвался рыхлый Альберт Григорьевич. — Конечно, — словно спохватился он. — Я к вашим услугам.

— Коля, проследи, пожалуйста, чтобы нам не мешали, — попросил Фрязин Емельянова, затем отыскал глазами два кресла, расположенных в служебном коридоре и разделенных журнальным столиком с телефоном. — Присядем, — пригласил он. — С вашего позволения, я включу диктофон. — Мужчина, пожав рыхлыми плечами, кивнул. — Представьтесь, пожалуйста.

Один из сотрудников физзащиты встал у выхода в игорный зал. Другой расположился в противоположном конце коридора, уходящего под прямым углом направо.

— Гнездин Альберт Григорьевич, исполнительный директор банка «Эллис», — дрожащим голосом начал рыхлый мужчина, поглядывая на громил в стальном облачении и ожидая, видимо, немедленного применения к себе методов физического воздействия.

— Назовите фамилию, имя и отчество оператора обменного пункта банка «Эллис», расположенного на территории казино «Терек».

— Горностаева Екатерина. Кажется, Александровна.

— Почему — кажется?

— Я не помню. Она ведь молодая, лет двадцать с небольшим. Ее по отчеству никто и не называл.

— Как вы характеризуете Горностаеву по службе?

— Претензий к ней не было, — пожал рыхлыми плечами Альберт Григорьевич. — Впрочем, она ведь у нас недавно. Как я могу ее характеризовать? Я ее и не видел практически. Я нахожусь в банке, она здесь.

— Как вы можете объяснить факт обнаружения в служебном сейфе коробок с ампулами, содержащими неизвестное вещество?

— Боже мой! Ну как я могу объяснить! — заволновался Гнездин и даже засучил толстыми ногами. — Никак! Я вообще здесь не бываю, я уже объяснял. Выручку привозит в банк наш курьер. Кто же знал, что она наркоманка! Я так потрясен! — запричитал Альберт Иванович.

— Почему вы решили, что ее смерть связана с наркотиками? — напрягся Фрязин.

— Я?.. Я ничего не решал, — сбился Гнездин. — Просто я подумал, что раз ампулы нашли, да без маркировки…

— У вас есть данные, что Горностаева употребляла или распространяла наркотики?

— Ну… Как вам сказать… Я сам не видел, но… кто ж его знает. С чего бы ей умереть-то, молодой такой? Вон что с собой сделала!

— Вы уверены, что это она сама с собой сделала?

— Боже мой, а кто же? — округлил глаза Гнездин.

— Но в обменнике есть еще одна дверь. Кто имеет ключи от этой двери?

— Катерина имела. И я. Но у меня алиби! Когда я приехал, она уже была мертва! — нервно вскричал представитель банка, озираясь по сторонам и призывая, видимо, в свидетели суровых физзащитников.

— Успокойтесь, Альберт Григорьевич. Скажите, не было ли у нее врагов? Или неприязненных отношений с кем-либо?

— Не знаю, господин Фрязин, — вскинув пухлые руки, возопил Гнездин. — Прошу учесть, что уже три часа ночи. Я крайне утомлен и взволнован. Это весьма неприятное событие. Но должен заявить, что наш банк имеет безупречную репутацию. И мы к нахождению каких-то там ампул не имеем отношения. Если служащая, которую, кстати, взяли, можно сказать, с улицы, учитывая ее тяжелое материальное положение, оказалась замешана в каких-то махинациях или, упаси бог, операциях с наркотиками, это ее дело, и она одна, как это ни жестоко звучит, несет ответственность за содеянное.

Всю эту тираду Гнездин прокричал прямо в диктофон, тщательно выговаривая слова. Фрязин молча, с ненавистью смотрел на него. «Конечно, — с горечью думал он, — вали на мертвого. Для этого и угробили девчонку».

— А кто принял Горностаеву на работу и по чьей рекомендации? Ведь в банки с улицы, как вы изволили выразиться, на работу не принимают. Что-то я о такой благотворительности не слышал.

— Принимал я. А по чьей рекомендации, сейчас не помню, — еще больше занервничал Гнездин, и рыхлое лицо его покрылось красными пятнами. — Я повторяю, я утомлен и более отвечать на ваши вопросы не в состоянии. Прошу вызвать меня официально, повесткой. А сейчас позвольте откланяться.

«Что-то очень уж ты задергался, боров жирный. Кого-то ты боишься гораздо больше, чем нас», — отметил про себя Фрязин и сухо осведомился:

— Я предупреждаю вас об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний.

— Ну знаете… — театрально вскричал толстяк.

— Господин Гнездин, вы, безусловно, еще будете вызваны нами для дачи показаний по этому делу. Поэтому очень советую вспомнить, кто порекомендовал вам Горностаеву. Это в ваших интересах. Пока все.

Гнездин с трудом поднялся и резво потрусил к выходу.

«…И очень советую вспомнить, кто порекомендовал вам Горностаеву… Пока все».

Белесый услышал, как, тяжело сопя, выбирается из кресла Альбертик, послушал еще несколько секунд. Но разговор, видимо, был закончен. Он вогнал антенну в корпус портативной рации, сунул ее в карман. Задумчиво пожевал губами, раскачиваясь на крепких ногах, и не спеша вышел из подсобки в дальнюю часть коридора.

В это время уже опустевший игорный зал огласил женский крик. Фрязин быстро прошел вперед и увидел пару скромно одетых людей. Невысокая седая женщина билась в руках пожилого мужчины.

— Катя, Катенька, что с тобой сделали, — кричала женщина.

— Родители Горностаевой, — тихо сказал Володе Олег Лойко.

Володе было важно, чтобы родители увидели Катю именно здесь, со шприцем в руке. Пока женщину успокаивали и отпаивали лекарствами, Фрязин видел, как бочком просеменил мимо стариков и вылетел на улицу представитель банка «Эллис». «Задержать бы тебя, гада, — подумал ему вслед Володя, — да оснований пока нет. Ну да подожди…»

— Светлана Ивановна, — начал Фрязин, с болью глядя на тихо плачущую женщину и крепко прижимавшего ее к себе мужчину. Не научился он, несмотря на три года работы, не реагировать на чужое горе так остро, будто оно случилось с ним самим. Да и не научится, пожалуй. — Я понимаю, как вам тяжело, но, чем раньше мы соберем максимум информации, тем легче будет установить, что случилось с вашей дочерью.

— Да что ж случилось — убили ее, — глухо проговорил отец Кати.

— Почему вы так считаете?

— Не сама же она себя убила. У нее сынишка остался. Внук наш. Три года.

Женщина снова зарыдала в голос.

— Сашенька, сиротинушка, — причитала она.

Ненавидя себя, Володя задал следующий вопрос:

— Простите, я должен знать, не употребляла ли ваша дочь наркотики или не было ли у нее знакомых, с этим связанных?

— Да что вы! — вскричала Светлана Ивановна. — Катенька ведь учительницей была. Младших классов. Какие наркотики! Она и слов-то таких не знала.

«К сожалению, знала, — подумал про себя Володя. — И не только знала».