Онлайн книга «Ведьма придет за тобой»
|
– Значит… девятнадцать лет назад? – Выходит, что так. А ты почему интересуешься? – Мы пытаемся разобраться в ее… гибели. Взгляд его потяжелел, стал подозрительным. – Так ее убили? Как именно она умерла? – Покончила жизнь самоубийством. – Удавилась, что ли? – Да, – солгала Маша. – И мы считаем, что это может быть связано с ее прошлой жизнью. По крайней мере, у нас есть такая версия. – Версия, говоришь? К-хех, – усмехнулся Паскевич. – Ну-ну. Он снова взял банку и плеснул себе самогона. Предложил жестом Маше, но она отрицательно покачала головой. Паскевич выпил, вытер рот большой мозолистой кистью. Прищурился на Машу. – Ну? И что там дальше по твоей версии? – Девятнадцать лет назад Светлана уехала в Москву, правильно? – Так. – Зачем? – На заработки. – И чем она занималась в Москве? – А чем, по-твоему, она могла там заниматься? Москалей ублажала. – Ублажала?.. В смысле… – В том самом смысле, – мрачно подтвердил Паскевич. – Распутничала за деньги. – То есть она… – Погоди. Дай еще выпью. Растревожила ты мне душу, Мария Александровна. Паскевич снова налил и выпил. Занюхал крохотным кусочком засохшей колбасы, лежащим на блюдце, после чего положил его обратно. – Подалась моя Светка в Москву на промысел, – снова заговорил он. – Хорошо хоть мать не дожила. – У Светланы был ребенок? – Был. Но недолго. Светка прижила его не знамо от кого. Прожил мальчонка всего неделю. Плохонький родился, больной. Что-то там с сердцем. Светка его схоронила да и подалась в Москву разгонять тоску. – Она поехала одна? – Сперва одна. А через год и подругу свою утянула: девчонку с Кулебовки, они вместе танцами занимались. Маша вся подобралась, как охотничья собака, почуявшая добычу. – А как звали ту девушку, вы не помните? Алексей Богданович на несколько секунд задумался, потом покачал головой: – Точно не помню. Но, кажись, Катька. Светка ее домой к нам никогда не приводила. Знала, что я рассержусь. – А почему вы должны были рассердиться? – Потому что та девчонка из Кулебовки. Паскевич снова взялся за банку с горилкой. Маша насторожилась еще больше, но не стала перебивать, предпочитая, чтобы Алексей Богданович продолжал сам. И он продолжил, выпив водки и вытерев губы ладонью. – Одна кулебовская ведьма мою жену на тот свет спровадила. Светке тогда и двух лет не было. С тех пор ни одна тамошняя сука порог моего дома не переступала. – Паскевич неловко перекрестился. – Упаси, Господь! – и для верности сплюнул через левое плечо. – Вы растили и воспитывали дочку сами? – спросила Маша. – Какое там, – махнул рукой Алексей Богданович. – Она все больше по соседям. Я вкалывал на нашем трубном – от зари до зари. Он мои легкие и сожрал с потрохами. Паскевич закашлялся, как бы в подтверждение своих слов. Маша решила, что «трубный» – это, вероятно, трубный завод. – Давай-ка, Марья Лександровна, выпей-ка со мной – мне пить одному опять тоскливо. – У меня еще есть, – сказала Маша и взялась за свой стакан. – Значит, Светлана переманила подругу Катю в Москву. – Точно, – кивнул Паскевич. – Ее мать ко мне как-то приходила. Кулебовская повитуха. Настоящая ведьма! – Зачем она к вам приходила? – Про дочку свою расспрашивала. – Про Катю? – Угу. – Когда это было? – Давно. Вскоре после того, как Светка ее на заработки с собой в Москву забрала. – И что вы ей ответили? – Ничего. Откуда мне знать, куда ее дочка запропастилась? Моя вот тоже много лет назад пропала, так что теперь – всю Москву на уши подымать? Маша попыталась обнаружить логику в словах собеседника, но не смогла. – Эта женщина, мать пропавшей Кати, еще жива? – Пупорезка с Кулебовки? – Алексей Богданович хмыкнул. – А кто ж ее знает? Может, жива, а может, померла. Времени-то много прошло. – А фамилию повитухи вы не помните? Паскевич задумался ненадолго, потом с сомнением произнес: – Кажись, Суховей. – А адрес? Где она жила? – Адрес не помню, но если она жива, и все еще в Кулебовке, то найти ее легко. Она ж повитуха, в былые-то времена у половины здешних баб детей приняла. Хотя какие они теперь бабы? Старухи все. Маша достала из сумки лист бумаги с отпринтованным портретом, раскрыла его и положила на стол перед Алексеем Богдановичем. – Посмотрите, пожалуйста. Вам не знакомо это лицо? Старик склонился над портретом. – Боже ж ты мой… – тихо проговорил он. – Это ж пупорезка с Кулебовки! – Повитуха Суховей? – удивленно уточнила Маша. – Похожа, – с сомнением произнес старик Паскевич. – Но повитуха была старше и толще. А кто это? – вскинул он на Машу взгляд. – Уж не дочка ли ейная? – Может быть. Мы это выясняем. Она убрала портрет обратно в сумку. – Как добраться до Кулебовки? – спросила она. – Можешь от автовокзала. А можешь от почты. – А откуда ближе? – От почты. Это недалеко, как выйдешь к дороге, так сразу увидишь. Там рядом остановка. Дождись автобуса – девятый или одиннадцатый номер, да и езжай. – Ясно. Спасибо. – Нэма за шо. А ты, стало быть, на Кулебовку собралась? – Да. Хочу найти Катю или ее мать. – Что ж, езжай. Вернешься – хорошо. А не вернешься – выпью за упокой твоей души. Как за Светку свою сегодня выпил. Твое здоровье, милая! И он снова опрокинул в рот горилку из стакана. * * * Остановку Маша нашла не без труда. – Простите, – обратилась она к женщине, сидевшей на лавочке. – Отсюда идет автобус на Кулебовку? – Так, – ответила та. – Только не скоро будет, минут через двадцать. – Женщина оглядела Машу с ног до головы. – А вы к кому-то в гости? – Нет. То есть да. Вы тоже там живете? Женщина покачала головой: – Ни. Жила когда-то. Но лет десять назад в город перебралась. – А разве Кулебовка – это не часть города? – Часть. – Женщина улыбнулась. – Но Кулебовка большая. Я жила в той части, что со стороны Днепра. Район там тихий, люди обитают мирные. Но не везде. Про «Шанхай» слыхали? |