Книга Убыр, страница 30 – Наиль Измайлов

Я огляделся, подергал замок и запорную планку, поковырялся в скважине квартирными ключами, ушел вдоль забора, насколько возможно, вправо и влево, попытался приподнять ворота. Пути вперед не было. Оставалось плюнуть на телефон и идти назад. Тем более что время на поиск еды и сугрева мы уже распылили. Точно я сказать, конечно, не мог, но по ощущениям сроку нам осталось ровно на то, чтобы не спеша дойти до станции, купить новые билеты, если старые не проканают, и сесть в тормознувшую электричку.

Вопрос в том, что делать со свининой, если она выйдет наперерез. О, тут у нас целая куча вариантов. Первый – бежать, пока не отстанут. Второй – отбиваться чем попало: ногами, зубами, ключами, ножом. Главное – больше на заборы не лезть и в брошенные дома не забегать, время только… Стоп.

Нож. Блин, нож. Почему я про него все время забываю?

С другой стороны, почему я должен про него помнить? Это же не самонаводящийся пистолет, чтобы сильно на него полагаться, и не универсальная отмычка, которая любые двери открывает. Хотя – я присмотрелся – щель в замке была примерно той же ширины, что и лезвие ножа.

– Наиль, – сказала Дилька.

Я вздрогнул и оглянулся, всмотрелся в полумрак за воротами. Никого не было.

– Ты чего? – спросил я сердито.

– У меня руки устали.

Дилька в самом деле выглядела страшно усталой. И это ведь утро.

– Сейчас-сейчас, – сказал я и заторопился.

Вытащил пенал, извлек нож, запихал пенал в карман, примерился лезвием к скважине – действительно, как минимум влезет. Знать бы еще, как открывать. Взломщики в кино как-то двигают отмычку или шпильку туда-сюда. Лезвие не сломать бы. Я вздохнул и аккуратно ввел острие в узорную щель. Дужка тут же щелкнула и выскочила из тела замка.

– Ух ты! – сказал я, отступив, но понял, что удивляться и размышлять некогда.

Оглянулся еще раз, снял замок с петли, готовясь к новым подлянам: секретному какому-нибудь замочку, который дополнительно дверь сторожит. Толкнул. Ворота вздрогнули, но не открылись. Так и есть. Стоп. Потянул за прут: ворота с Дилькой поехали на меня. Я засмеялся и сказал:

– Диль, слезай.

Оглянулся, принял сестру одной рукой, отставив руку с ножом: боялся я его, такого чудесного, убирать или на землю класть. Снова оглянулся и сказал:

– Ну пошли.

– Куда?

– Вперед.

– Зачем? Нас däw äti ждет, – напомнила Дилька.

– Ага, ждет… – начал я, но снова спохватился и объяснил: – Телефон-то вернуть надо.

– А если она не отдаст?

– Отдаст, – пообещал я.

Я был уверен, что отдаст.

У меня классный телефон, мощный и почти новый. Но не в этом дело. Мне его мама с папой подарили.

Мы вошли за ворота, которые я предусмотрительно прикрыл и блокировал от случайного или свинского открытия дужкой замка, снова продетой в колечки.

Вот странно: пока мы висели на воротах, никакого запаха не ощущали, хотя ходу воздуха ничего не препятствовало. А вошли в барачный дворик – сразу влетели в густую вонь. Я сообразил, что в этом бараке тоже был свинарник, покрепче сжал нож правой рукой, а левой тоже покрепче сжал руку Дильки. Она и не возражала, наоборот, прильнула ко мне.

Чтобы все было по-честному, я еще раз кликнул рыжую. Задохнулся и даже поперхнулся, скомандовал Дильке дышать через шарф, сам поднял шарф до носа – и мы поперли. Ножом вперед.

Нож не пригодился. Во двор навстречу нам никто не выскочил, а дверь в барак так и дожидалась приоткрытой. Я под дикий скрип раскрыл ее пошире, мы с Дилькой переступили через порог и остановились.

Даже смотреть сквозь вонь было невозможно – она стояла в полумраке натуральным туманом. Ну и глаза слезились, конечно. Я такой вони еще в жизни не встречал. На соседней улице, помню, канализацию прорвало, но это же не сравнить. Интересно, свиньи про наши отходы так же гадливо думают, мелькнуло в голове, и я встряхнулся, чтобы не отвлекаться и сознание не потерять.

Насколько можно было разглядеть сквозь бурый смрад, слегка разгоняемый палками света из дыр в крыше, свинарник был устроен примитивно: от двери к противоположной стене шел такой широкий коридорчик, от которого в обе стороны отгораживались толстыми досками невысокие, по пояс, загоны. Вонючие и пустые.

Не было здесь свиней, к счастью. И воровки не было. И комнаток не было, в которых можно скрыться. Если рыжая, конечно, под навозную солому в одном из загончиков не закопалась. Но что-то я дико сомневался в такой возможности. Как и в том, что телефон из такой кучи мне как-нибудь пригодится.

Но коридор упирался не в стену, а в дверь – и вот за ней девица могла таиться запросто. Я дернул Дильку за руку, показал ножом на дверь – и мы побежали. Быстро, но осторожно. Не хватало еще мордой в навоз сыграть. Впрочем, я смотрел не только под ноги, но и по сторонам. Но там действительно никто не прятался.

Мы почти задохнулись, но не упали. Добежали, почти выбили дверь, незапертую, к счастью, – наверное, запертую так же легко выбили бы – и пробками вылетели на свежий воздух. Он, полагаю, тоже не самым свежим был, запах-то во все стороны расходится – но нам показался арбузным. К тому же светло было кругом, морозно, лазурно и почему-то зелено. Таракан на пляже из пивной бутылки с такими чувствами выползает.

Мы сорвали с носов влажные шарфы и дышали, дышали, глядя друг на друга и не обращая внимания ни на возможную дислокацию врагов, ни на красоты природы, ни на хлопок с щелчком за спиной. То есть я на щелчок обернулся ножом вперед, но ничего страшного, кроме закрытой двери, не обнаружил и успокоился.

Зря.

Отдышавшись, мы увидели, что стоим на грунтовой дороге, которая начинается прямо от двери барака – так не бывает, но вот случилось почему-то, – идет сквозь черное поле с мелкими зелеными ростками, слева бескрайнее, справа упирающееся в недалекий лес, хвойный, потому что зеленый и очень густой, на полпути к горизонту в обочину воткнут дорожный знак, отсюда неразличимый, потому что голубой на голубом, небо сияет, солнце горит, а дверь за спиной заперта наглухо. И других дверей в барак нет. А вправо и влево от барака в бесконечность уходит глухой забор из гнутых алюминиевых листов. Без калиток и дверей, зато с колючей проволокой поверху.

Дверь не поддавалась ни ножу, ни пинкам, ни дерганьям. Через минуту я оторвал ручку, швырнул ее в сторону и проорал что-то, судя по Дилькиному взгляду, нехорошее в адрес воровки, которая наверняка тихо хихикала с той стороны. Значит, действительно в навозной куче пряталась. Ну и фиг с ней.

– Блин, Диль, придется вперед идти, – сказал я.

– А электричка?

– Ну, опоздали на электричку уже. Däw äti все равно знает, где мы, дождется. Ладно, найдем кого-нибудь – видишь, указатель, значит, деревня неподалеку.