Онлайн книга «Сестрички и другие чудовища»
«Спать они будут!» — злился лейтенант, двигаясь вдоль рядов коек, на которых слаженно, как на плацу, сопели курсанты. «Думают, я на это поведусь!» — выходил из себя лейтенант, выходя во внутренний двор и всматриваясь в безжизненные окна казармы. «Бдительность усыпляют», — догадался лейтенант, отчаявшись услышать хоть один подозрительный звук. Курсанты явно готовили какую-то провокацию. И делали это умело: ни тебе вышедшего «водички попить», ни тебе смешка с дальней койки, ни тебе заснувшего дневального… К полуночи О. окончательно измучился. Чтобы хоть как-то развеяться, он отправился на ночную улицу. «Может, и не будет ничего, — подумал лейтенант, ёжась в прозрачной ноябрьской прохладе. — Может…» БАМ! — ударили часы на фронтоне Высшей школы полиции. Это удивило О. Во-первых, была не полночь и не час ночи, а 0:46, что и показывали пробившие часы. Во-вторых, часы на фронтоне ВШП не били ни в полночь, ни в час — и вообще никогда. У них просто не было механизма для произведения звука. Лейтенант удивился бы ещё больше, если бы узнал, что в каптёрке казармы, среди штабелей и стопок брюк и маек, над пустой табуреткой сгустились зелёные нити, начавшие сшивать из пахнущего стиральным порошком воздуха чей-то образ. Здание беззвучно дрогнуло и окуталось лёгкой зеленоватой дымкой. «Ишь ты! — невольно восхитился лейтенант. — Какие курсанты продвинутые пошли! Прям инноваторы… Ну-ка, посмотрим, что ещё они устроили…» И он с каким-то даже энтузиазмом устремился в казарму. Но в казарме лейтенанта никаких инновационных сюрпризов не ждало. Тишина, безлюдье, полумрак дежурного освещения и дневальный курсант Виктор. — Всё в порядке, дневальный? — спросил О., останавливаясь у тумбочки. Виктор в ответ вытаращил глаза. Лейтенант поморщился: — Ну всё, всё, хватит уже меня пугаться. Даже если бы я проглотил Омордня… то есть даже если бы Омордень проглотил меня, вас же я глотать не собираюсь. Размер глаз дневального не изменился. Более того, центры глаз смотрели вовсе не на О., а куда-то позади него. Лейтенант оглянулся. С трёх сторон к нему приближались три курсанта, одетые в простыни. Замаскированы нарушители устава были по-дилетантски: намалёванные на простынях сержантские погоны, гимнастёрки (расстегнутые до пупка) и страшные рожи. Надо отдать должное — намалёвано было мастерски. В неверном свете дежурного освещения рожи казались почти живыми. «Надо будет потом найти художника и поощрить… ударным трудом, — подумал лейтенант, — а то в школе наглядную агитацию давно не обновляли». — Та-а-ак, — сказал он, помахивая ключами, — какая рота? «Рота… рота… какая рота… никакая рота…» — раздалось в ответ невнятное бурчание. — Значит, имущество портить — это мы смелые, а как признаваться — так и нет вас? Люди под простынями стали жаться к стенам и почему-то завывать. — Не усугубляйте! — О. сложил руки на груди, ощущая себя Наполеоном-переростком. — В гневе я страшен! На гауптвахту захотели? И тут лейтенант убедился, что не зря треть расписания занятий в Школе занимает физподготовка. Нарушители с такой скоростью пронеслись мимо него, что он даже рук расцепить не успел. «Так», — подумал О., просто чтобы что-то подумать, и приказал дневальному: — Принять меры к задержанию! Виктор не шевельнулся. Судя по бирюзовому цвету кожи, он как раз принимал меры по задержанию дыхания. Лейтенант нахмурился и вернул дневального к жизни твердой уставной пощёчиной. Виктор дышать начал, но теперь принимал меры по удержанию себя за тумбочку. — Оставаться на месте! — О. отдал единственный приказ, который был сейчас по силам подчинённому, и двинулся вслед простыням. Их удалось запеленговать по завываниям — тихим, но непрерывным. Исходили завывания из холла второго этажа, с поста номер один. — Совсем страх утеряли?! — распекать нарушителей О. начал ещё на лестнице. — На губу захотели?! — Да-да-да! — заскулил тоненький голосок. — Дяденька лейтенант, заберите меня на губу! Пожалуйста! О. удивлённо уставился на курсанта Диану, забившуюся под батарею центрального отопления. — Оно шевелится! — прошептала часовая, бровями показывая куда-то вверх и влево. Проследив за этим мимическим жестом, лейтенант последовательно обнаружил царапину на батарее, мокрое пятно на шторе, пыль на карнизе и в довершение — что Боевое Знамя Школы гордо развевается на невидимом ветру. — Ну что вы, в самом деле! — пристыдил часовую О. — Это просто у кого-то фантазии не хватает новое что-то придумать. Он повернулся к Знамени и рявкнул, не разжимая зубов [2] : — Сейчас я досчитаю до трёх! РРРРРР… Лейтенант не успел завершить даже «раз» — Знамя безвольно повисло на древке, как и положено боевому символу прославленного учебного заведения. После этого понадобилось всего пять минут и завалявшийся леденец, чтобы выманить Диану из-за батареи. Но всё равно курсантка старалась держаться от охраняемого объекта на максимально возможном расстоянии. — А если оно опять?.. — пролепетала Диана, как только её бесстрашный командир двинулся к выходу. — Действуйте строго по уставу! — отрезал лейтенант. — Или вы устава не помните?! — Помню-помню! — Часовая плотно закрыла глаза и зачастила: — «Часовой у Боевого Знамени Школы имеет право применять любые…» Преследуемый уставным бормотанием Дианы, О. на цыпочках выкрался из холла. «А вы говорите, что от уставов никакой пользы! — попенял неизвестным гражданским лейтенант. — Они пробуждают воинственный дух…» Он повернул за угол и нос к черепу столкнулся с Воинственным Духом. По крайней мере, лейтенант решил, что именно так должно называться страшилище, торчащее посреди коридора. Существо состояло из черепа с горящими как подфарники глазами, скелета неизвестного науке животного и собственно Воинственного Духа, который получился, насколько мог судить О., из смеси одеколона «Trojnoy», сока давленного чеснока и запаха портянок после пятикилометрового марш-броска. От неожиданности лейтенант схватил череп за нижнюю челюсть и изо всех сил дёрнул. Челюсть щелкнула и сломалась. О. подумал и без раздумий треснул челюстью Духу по башке. Муляж-страшила рассыпался в мелкую пыль. — А за порчу наглядных пособий [3] будете наказаны отдельно! — посулил лейтенант. |