Онлайн книга «Сестрички и другие чудовища»
— Да понимаешь, — смутился лейтенант, — она ещё не согласилась. Пингвин вопросительно наклонил голову. — Нет, — заторопился О. — я уверен! На все сто! Конечно, она скажет «да»… Только… А вдруг откажет? * * * На сей раз греческая абракадабра заняла всего полскатерти, но Эдуард почему-то выглядел расстроенным. — Э-э-э… Теоретически это возможно… Но настройка… э-э-э… будет довольно сложной… чтобы перескочить ровно…э-э-э… на двести одиннадцать лет вперёд… — Пусть не ровно! — сказала Ирэн. — Пусть на двести десять с половиной. Полгода они подождут, правда, девочки? Девочки спорить не стали. Учёный набросал ещё несколько строк формул. — Погрешность… э-э-э… получается относительно большой… Примерно… э-э-э… сто один процент. — Это двести двенадцать лет? — уточнила Мари. — То есть их может выкинуть уже после появления бусины? Или в прошлый год? Эдуард задумался. Ирэн замахала руками: — Подождите! Им не нужно к следующей бусине! Им нужно в начало времён! — Начало? — лицо Эдуарда приобрело обиженное выражение. — То есть к нулю? Но это же вырожденный случай! Ирэн не успела толком разозлиться, как учёный одним движением ручки написал всего несколько греческих букв. Строка заканчивалась понятным даже Ирэн и Мари нулем. — Выглядит просто, — осторожно обрадовалась Мари. — А тут какая погрешность? — Никакая, — пожал плечами Эдуард. — Сто один процент от нуля равен нулю. * * * Пингвин смотрел строго, но дружелюбно. — Ты прав! — согласился О. — Женщины любят решительных! Никаких колебаний! Вот сейчас прямо пойду и скажу! Пусть знает! Собеседник одобрительно каркнул, потоптался на месте, что-то нашаривая на полу лапой, — и к ногам лейтенанта выкатилась праздничная бутылка «Советского шампанского» [38] . — Спасибо, друг! — О. поднял бутылку, поправил очки и стремительно направился к выходу. Он даже не заметил, что случайно зацепил ручку одной из холодильных камер, и на пол хлынул поток мороженой салаки. * * * — Но это же неинтересно! — чуть не плакал Эдуард. — Тривиальный, банальный и примитивный случай! От горя он совсем перестал экать. — Профессор Джексон вошёл в науку с формулой, которая занимает полмонографии, а я?! — Эдуард потыкал в коротенькую цепочку греческих закорючек. — Вот с этим?! Ирэн в это время о чём-то оживлённо беседовала с Горгонами, так что Мари пришлось брать успокоение учёного в свои руки. — Эдуард, — ласково начала она, — ну не расстраивайтесь, ну какая разница… — Сто сорок три страницы разница! У Джексона на сто сорок три страницы длиннее! — Ну и что?! — Мари напрягла эрудицию. — Вот у Эйнштейна вообще… «Е равно эм цэ квадрат»! Эдуард заморгал сквозь две пары очков. — Э-э-э… Ну да… И у Планка тоже… «Е равно аш ню»… И закон сохранения… «Е равно константе»… «Какое непостоянное у них это “Е”, — подумала Мари, — равно всему на свете». Но вступать в терминологические дискуссии не стоило, а то Эдуард рисковал снова вернуться в ботаническое состояние. — Вот видите! Эйнштейн! Планк! И Эдуард! То есть… ой, а как ваша фамилия? Но учёный, окрылённый примером гениальных предшественников, уже грыз ручку. — Э-э-э… вот бы ещё парочку переменных сократить… тогда… э-э-э… Ирэн оторвалась от Горгон и поинтересовалась: — Ну? — Сначала переживал, что у него короче, чем у Джексона. Теперь — что длиннее, чем у Эйнштейна, — доложила сестра. — А в целом работаем! В ресторан вошёл лейтенант О. с шампанским и с порога заявил: — Дорогая Ирэн! Я очень давно хотел сказать тебе это… — Эврика! — обрадовался Эдуард и ловко вычеркнул две маленькие закорючки, заменив их одной большой. — Готово! Сестрички склонились над исписанной скатертью. Эффектный выход лейтенанта остался незамеченным. — Вы уже поняли, как перенастроить бусы? — наклонилась к Эдуарду Мари. — Э-э-э… элементарно! — Эдуард перешёл от записей к зарисовкам. «Надо было подарок купить! — запоздало сообразил лейтенант. — Брошку… или бусы». От волнения его руки начали ходить ходуном. Он понял, что если сейчас пойдёт за подарком, то всё. — Ирэн! Мы должны быть вместе! — Э-э-э… верно… Они должны быть вместе. Один… э-э-э… преобразователь помещаем в другой… — То есть просто соединяем, и всё? — И… э-э-э… ну да… и всё. — Ирэн, когда я поцеловал тебя, то есть Мари, но я думал, что это ты… я понял, что ты удивительная и неповторимая… — Значит нам нужно вернуться в конференц-зал, поместить один ваш… шар в другой — и эта установка перенесёт Горгон… — В… э-э-э… образно говоря… э-э-э… конец времён! — Нам не надо в конец, профессор! — Ирэн решила не скупиться на звания. — Нам нужно в начало! Переделайте вашу штуковину! — Ирэн! Ты меня совсем не слушаешь! — Конец времён по моей формуле идентичен… э-э-э… началу. Видите, если подставить минус бесконечность или плюс бесконечность… — Да выслушает меня кто-нибудь?! Лейтенант своего добился — все пять пар тёмных очков строго посмотрели на него. — Анир? [39] — спросила Сфено. Ирэн неопределённо пожала плечами — типа, посмотрим. А Мари сказала: — Лейтенант! Немедленно отправляйтесь к Шастелю и передайте, что мы возвращаемся в конференц-зал. — Пусть уберёт своих людей! — добавила Ирэн. — Иначе… Ну придумайте что-нибудь, вы же у нас умный! «Ирэн считает меня умным! — ликовал О., направляясь к двери. — Значит, любит! А если я у них умный, чего это Мари раскомандовалась? А, она же мой начальник. Значит, сейчас потребую, чтобы в холле никого не было». Горгоны смахнули баррикаду перед дверями, и О., держа бутылку как белый флаг, вышел в холл. В холле никого не было. Только майор Образцов, который участливо спросил, глядя на бутылку: — Ну что, Петрович, тяжело в женском коллективе? Я знаю, я когда-то в школе работал. Под прикрытием. |