Онлайн книга «Поражающий агент»
|
И вообще, что-то слишком много она о нем думает. Ну и что такого? А ничего такого. Ничего странного! В конце концов, это ведь единственный живой человек, с которым она общалась последнюю неделю. Словно она оказалась с ним на необитаемом острове. Интересно, а что было бы, если б они там оказались? Фу ты. Какие детские фантазии, в самом деле. Детские! Да, дети. Вот по ним она, наверно, и соскучилась больше всего. У нее было четыре класса, в которых она преподавала английский язык, – два третьих и два десятых, совершенно малыши и уже совсем взрослые бездельники. Поезд пошевелился, словно раздумывая, и медленно покатился. Значит, двадцать пять минут первого. В купе заглянул проводник, кавказского типа сорокалетний мужчина, совсем без акцента. – Чай будете? – Два стакана, пожалуйста. – Вы же одни? – Ну да. – Так я вам потом еще долью, зачем же холодный пить. – Спасибо. – А может, покрепче чего? – Нет… да, пожалуй… Хотя нет, я очень устала, сейчас сразу спать завалюсь. – Понял. Все правильно она сделала, все правильно. Хотя бы на первом этапе стоило воспользоваться его советом и смыться из Москвы, не сможет же он за ней проследить, в самом деле! Да и она оглядывалась не раз, никто за ней по вокзалу не шел. Сбежать сейчас из города – а там видно будет. Береженого Бог бережет. Какие у нас есть английские пословицы на этот счет? Она попыталась представить себя в классе. Вышло так себе. Ну ладно. Береженого Бог бережет? А вот хотя бы – оne cannot be too carefool. Невозможно быть слишком осторожным. Нет, это не совсем то. Снова появился проводник, принес чай и печенье. Он отпила, обожглась, отодвинула стакан, пусть остынет. А если, допустим, discretion is the better part of valour? Осторожность лучше доблести? Неплохо, неплохо. О! Она не заметила, как завелась, даже подпрыгнула от удовольствия. Конечно. Forewardner is forearmed – предостереженный значит вооруженный. Просто как все гениальное. В дверь снова постучали, наверно, горячий кавказский мужчина опять хочет спиртное предложить, подумала Маша. – Открыто. Но это был не проводник. Вошел маленького роста мужчина в умопомрачительном галстуке. И хотя на нем еще много чего было надето, но галстук бросался в глаза в первую очередь. – Соседями будем. – Он повесил плащ. – Далеко путь держите? Она неопределенно пожала плечами. – А я до конца. Никаких сумок, чемоданов, портфелей, однако, у мужчины не было. – Может, сходим поужинаем в вагон-ресторан? – предложил он, разглядывая Машу. – Что-то не хочется, – через силу улыбнулась она. – Может, позавтракаем? – Договорились! Но я все же подкреплюсь. – И он вышел. Маша вдруг почувствовала себя словно в ловушке. Это было странно. Мужик ненавязчивый, ничего угрожающего, а все же… Снова стук в дверь. Она вздрогнула. Это словно подтверждало ее мысли. Маша быстро поставила дверь на предохранитель – так, чтобы открывалась только на пятнадцать сантиметров. И чуть не прищемила пальцы – дверь дернулась, и она вскрикнула, зажимая себе рот рукой. Там стоял он. – Быстро, иди за мной. Ничего не спрашивая, она так и сделала. За несколько секунд, что они шли, почти бежали, в тамбур, она подумала, что вспоминала о нем слишком часто, можно сказать, думала не переставая, – вот и появился. В тамбуре она едва успела прошептать: – Что случилось? – Они здесь… некогда объяснять. Прыгай. – Что?! А он каким-то образом уже открыл дверь и выпихивал ее наружу. Поезд между тем давно уже шел на полном ходу. Может, он все-таки хочет ее смерти? Но как-то сложно, очень мудрено… А может, ему надо по каким-то причинам, чтобы она погибла, упав с поезда?! Но эта мысль была уже запоздавшей, пассивной, ничего не решавшей, потому что мгновением раньше, почти одновременно с тем, когда в тамбуре и коридоре началась пальба, Маша сама сделала шаг в черноту и теперь летела под откос, сбивая коленки и выворачивая руки. Я упал ничком и так лежал некоторое время, – наверно, секунд десять, а может, и все двадцать. Наконец способность что-то приказывать своему телу вернулась – и я рывком сел. Пожалуй, эта дырка в животе способна отвлечь меня от больной головы. Нет худа без добра. Спрыгивая с поезда, я продолжал расстреливать человека, преследовавшего меня, и, думаю, убил его. Но этот гад, еще падая, продолжал палить в белый свет как в копеечку, и в результате задел меня – рикошетом от поезда. Более идиотского ранения я не получал. И теперь ко мне приближались люди. С расстояния в десять метров я их разглядел. Это был Жора с двумя незнакомыми мне гориллами. Вот с кем я играл в поезде в войнушку. Не хватало, впрочем, еще двоих, тех, наверно, я таки уложил. Жора держал за руку Машу. Итак, мелкий засранец меня выследил. Я пытался сообразить, кто в этой путанице на чьей стороне, – и не смог. Во всяком случае, если меня подстрелили, то, наверно, не из дружеского расположения. Пора было начинать переговоры, и я брякнул: – У тебя потрясающий галстук. Дашь поносить? – Брось пистолет, – рявкнул Жора. Я бросил. Пожалуй, с этим бешеным коротышкой связываться не стоило. Наверно, если буду его слушать, могу продлить себе жизнь на четверть часа. А она того стоила. – Дальше! – зашипел Жора. – Ты хочешь, чтобы я до него дополз и бросил снова? – Заткнись! – Он кивнул одному из своих горилл, и тот подобрал мою пушку. – Теперь второй. Пришлось подчиниться и на этот раз. Эту пушку чудовищной убойной силы – «глок» калибром 11,43 миллиметра – было особенно жаль отдавать, из нее я не успел сделать ни одного выстрела. – Кто она такая? – спросил Жора, тыча пистолетом в Машин плащ. Я пожал плечами. Жора как– то странно на нее посмотрел. – Это Альбинина сестра? Я снова пожал плечами. Маша сжалась и умоляюще смотрела на меня. Интересно, что я мог тут еще сделать, кроме того, что истечь кровью? Оставался, правда, еще третий пистолет, парабеллум, удобно зафиксированный за голенищем экковского ботинка. Пришлось постараться оперативно его вытащить и оперативно же пощекотать мерзавцев. Горилл я уложил рядком, а мелкий ублюдок сумел смыться. Надо же, я боялся, как бы он Машу не ухлопал, но Жора, видимо, соображает быстрее, чем действует. А она стояла, зажав уши руками и закрыв глаза. И кажется, могла простоять так долго. Пришлось бросить в нее камешком. Она пришла в себя и тут же бросилась ко мне: |