Онлайн книга «Поражающий агент»
|
Словно услышав эти мысли, Иванчук сказал: – С самолетом я вам помогу. – Каким образом? – Очень простым. Ваше начальство будет давить на вас, мое на меня. Давайте разделим работу, чтобы сделать ее вдвое быстрей. Оставьте мне террористов, а себе возьмите техническую версию. А там вам вообще ничего делать не придется – знай себе жди результатов комиссии да поплевывай в потолок. – Очень великодушно с вашей стороны. – Не стоит благодарности, работа такая. – Иванчук уже расправился с первым блюдом. Турецкий внимательно наблюдал за тем, как он ест. Тот наконец поднял голову и спросил: – Что? – Знаете, у вас ведь есть однофамилец знаменитый, шахматист. – Слышал сто раз. – Иванчук пожал плечами, подвинул к себе холодец. – Наверно, у вас тоже склонность имеется к сложным партиям. – О чем это вы? – Вы зачем меня сюда потащили? Вкусно пообедать? То, что вы мне сейчас сказали, можно было и по телефону сообщить. А можно было и вообще не говорить. Если сильно захотите, то к террористам меня и не пустите. Разве не так? – Про президента лучше до поры до времени молчать. Это козырной туз в рукаве. – Ну ладно, – сказал Иванчук. – Тогда дебют закончили, начинаем миттеншпиль. Короче, все просто и все так, как я уже сказал. Мне – террористов, вам – остальное. Только верните мне бумагу. – Что за бумага? – Турецкий уже догадывался, в чем дело. – Ваньку не валяйте. Список пассажиров. – Разве у вас его нет? Могу поделиться. Вернусь в контору, вышлю вам по факсу, или хотите – по электронной почте. – Вы понимаете, о чем я говорю. Мне нужна не копия, а официальная аэропортовская справка, которую вы успели получить раньше меня. Они там в Шереметьеве ошиблись, когда вам ее отдали. Так давайте мы теперь совместными усилиями эту оплошность и исправим. Лады? – А это что, такая государственная тайна – список тех, кто был в самолете? Неужели ФСБ не может ее получить? Иванчук вытер салфеткой жирные пальцы. Вылил в себя стакан боржоми. Посмотрел долгим взглядом Турецкому в глаза. Наконец сказал: – Вы сами все понимаете. – Да нет, господин Иванчук! Я ничего не понимаю. Что в нем такого секретного, в этом списке? Иванчук вздохнул и выпил еще боржоми. – Ну это же так просто. Я все-таки надеюсь, что мы найдем общий язык. У Турецкого в кармане запищал мобильный телефон. – Извините. – Он встал, пошел в туалет. – Слушаю. – Это Игнатьев, из ИТАР-ТАСС. Мне сказали, что… – Хорошо, что вы позвонили. Приезжайте через полтора часа в Генеральную прокуратуру. Знаете дорогу? – Может, вы объясните… – В голосе Игнатьева слышалась бравада, он был определенно напуган. Это хорошо. – Пропуск вам закажут… Турецкий вернулся к столу, но там уже никого не было. Он хотел рассчитаться за кофе, но выяснилось, что Иванчук уже это сделал. А может, у него тут был открытый кредит, кто знает. Молодой человек неопределенного возраста с застывшим лицом сидел в его кабинете. С застывшим – читай с испуганным. Турецкий рассматривал его документы. Паспорт и удостоверение сотрудника ТАСС. Игнатьев Андрей Николаевич. Двадцать пять лет. Родился в Москве, здесь же прописан. Не женат. – Итак, Андрей Николаевич, расскажите, что вы делали вчера вечером. Игнатьев почесал затылок и не нашел ничего лучшего, чем спросить: – Это допрос? Турецкий вздохнул. Сколько раз разговор в этом кабинете начинался именно таким образом?! Все эти идиотские преамбулы… сколько надо стараться, пыхтеть, чтобы найти друг с другом общий язык. То ли дело компьютер, Интернет. Допустим, тебе надо найти какую-то информацию. Запускаешь поисковую систему, – скажем, «Яндекс»… Ну ладно. Турецкий посмотрел на Игнатьева. Парень ерзал на стуле. Кажется, не слишком ему тут нравится. – Вы ездили в аэропорт Шереметьево-2? – Да… то есть нет. – Это как? – Я поехал, как только мы получили информацию о том, что самолет разбился. – Кто это «мы», и как получили? – Наш отдел. Обычно мы пишем такие тексты – информативно-официальные. А позвонили из Би-би-си. Мой знакомый. – Выходит, там знали об авиакатастрофе раньше, чем вы? – Выходит. А так часто бывает. На них столько народу по всей стране работает. Они, знаете ли, – оживился Игнатьев, – платят хорошо за информацию, не скупятся. – Это я понял, – сухо заметил Турецкий. – Так вы ездили в Шереметьево или нет? – Я сразу поехал. Взял такси и поехал. Но… – Сколько времени было? – Половина двенадцатого. – Дальше. – Мы даже до Кольцевой не добрались, как мне позвонили из редакции и сказали, чтоб я возвращался, потому что пресс-служба Шереметьева-2 уже прислала официальное заявление. А такие заявления под маркой ИТАР-ТАСС обычно я и составляю, а начальство только визирует. Так что пришлось поворачивать назад. Хотя съездить в Шереметьево, конечно, хотелось. – Зачем? – Ну как же, – удивился Игнатьев. – Я же репортер. Это моя работа… – В чем ваша работа? Как что-то где-то рухнет – нестись туда и смаковать подробности? – А что такого? – Журналист, сообразив, что лично к нему в этом страшном заведении никаких претензий вроде бы нет, смелел на глазах. – А что такого?! Весь мир так живет. Последнюю ремарку Турецкий оставил без внимания. К сожалению, засранец прав. – Вы редактировали то, что вам прислали из Шереметьева? – Ну какие-то слова там, запятую туда-сюда. Как обычно. – Первоначальный текст сохранился? – А что ему сделается? Лежит в нашем почтовом ящике. – В электронном? Достаньте его. – Турецкий развернул ноутбук экраном к Игнатьеву. Тот постучал по клавишам. Нашел вчерашнее письмо. Турецкий его скопировал. Сравнил с окончательным вариантом. Выражение «плановый рейс» было в обоих случаях. Значит, журналисты ИТАР-ТАСС тут ни при чем, это не их творчество. – Вы знаете кого-нибудь из пресс-службы Шереметьева-2? – Нет. – Вы им не перезванивали, не просили сообщить подробности? – Я бы, может, и не прочь был это сделать, но такое не в моей компетенции. Есть заведенный порядок. Когда происходят события такого рода, без санкции директора мы ничего не делаем. А уж с кем он советуется или не советуется, я не знаю. В данном случае директор прочитал текст, завизировал его, и все. |