Онлайн книга «Мода на умных жен»
|
– В том-то и дело! – усмехнулся Алексей. – То есть, я полагаю, находясь в припадке безумия, я знаю, но сейчас, в здравом уме и твердой памяти, – не имею ни малейшего представления! Так что, если вам интересно, надо было меня вчера об этом спросить, когда я буйствовал или хотя бы в отходняке находился. – Ну, когда вы буйствовали, у меня была одна забота: оказаться от вас подальше, чтобы не пришибли ненароком, – сухо ответила Алена. – А когда находились в отходняке, как вы выражаетесь, от вас вообще никакого толку не было, вы даже идти сами не могли, не то что на какие-то там вопросы отвечать. – Да, извините, глупость сказал, – махнул рукой Алексей. – Но факт остается фактом: я ничего конкретного не знаю и не помню насчет картины. – Вы вчера в бреду бормотали что-то о совах, летящих в тумане, – осторожно напомнила Алена. – Такие образы вам что-нибудь говорят? Ничего не приходит на память? Какая-то тень прошла по лицу Алексея, он потер лоб, нахмурился: – Совы… Туман… Я об этом говорил? А почему вы думаете, что это имеет отношение к какой-то картине? – Просто показалось, – пожала плечами Алена. – Вы сначала метались, то умоляли не пускать вас в музей, то рвались из машины, издавая какие-то беспредметные выкрики, и вдруг хотя бы что-то конкретное в вашей речи прорезалось. Я и зацепилась за слова. – И пошли в музей искать сов? – недоверчиво глянул Алексей. – Нет, серьезно? Иголку в стоге сена? – Да почему иголку? Вовсе нет! Вы что, думаете, произведения искусства так и пестрят изображениями сов? Ошибаетесь! К примеру, в нашем музее я нашла только одну картину с совами. Причем сразу с тремя. И туман там был, и высота, и полет… – Высота? – со странным выражением переспросил Алексей. – Полет? – Ну да. Вы бормотали что-то о том, как прекрасно на высоте, а на земле… – Что на земле? – Не знаю, – пожала плечами Алена. – Об этом вы не сказали. Не столь прекрасно, надо полагать. – Да… – проговорил Алексей, со странным выражением глядя в окно, на полуоблетевшие деревья и несомую ветром пожухлую листву. – В самом деле, не столь прекрасно! Но вернемся к совам. Где вы их нашли? – Трех сов, туман, а также ощущение полета и высоты я нашла на картине Васнецова «Ковер-самолет». Алексей расхохотался: – «Ковер-самолет»? – Ну да. Знаете, такой сказочный, на котором передвигались всякие Иваны-царевичи. – Конечно, знаю. Иваны-царевичи транспортировали на этих коврах Елен Прекрасных. – Ну, насчет Елен ничего не скажу, а вот жар-птиц они точно транспортировали. – Извините, – возразил Алексей, – насчет жар-птиц я точно сказать не могу, а про Елен Прекрасных имею документальные свидетельства. Сейчас, сейчас… где же оно… – Алексей вынул из бардачка борсетку и принялся перебирать визитки, дисконтные карты и календарики, лежащие там. Вытащил блестящий, разноцветный ламинированный прямоугольничек. – Вот, смотрите! Алена посмотрела. В самом деле… ковер-самолет, немножко похожий на большой раскрашенный половик. Он плоско висит в небесах, а на нем, свесив ноги, как на лавочке (удивительно, что не падают!), сидят в обнимку молодой человек (судя по всему, Иван-царевич) и девица (предположительно Елена Прекрасная). Вокруг реют облака, занимается заря, внизу темнеет лес. И ни одной совы в поле зрения! – Это Васнецов? – недоверчиво спросила она. – Совершенно не похоже. – А вы поверните календарик, Фома неверующая, – довольно ехидно усмехнулся Алексей. Алена, пожав плечами, так и сделала. Вот это да… Календарь на будущий год. Ишь какой Алексей предусмотрительный. Выше собственно календарной разметки – название: «Серия «Русские сказки в изобразительном искусстве». В.М. Васнецов. Ковер-самолет. 1919—1926 гг. Дом-музей В.М. Васнецова». – Убедились? – насмешливо спросил Алексей. – Как видите, никаких сов! – Странно, – пробормотала она. – Неужели у него были два ковра-самолета? – Вы имеете в виду Ивана-царевича? – невинно уточнил Алексей, и Алена снова расслышала ехидную нотку в его голосе. – Я имею в виду Виктора Михайловича Васнецова, – буркнула она. – В нашем музее висит совершенно другая картина. – И вы уверены, что она Васнецова? Я, например, в жизни ее не видел и ни о каком другом ковре-самолете, кроме этого, на календарике, знать не знал. – Совершенно уверена. И на той картине есть совы. Там целых три совы! Я на тот «Ковер» довольно долго смотрела, пока Майя мне про Гроота рассказывала. – Майя? – растерянно повторил Алексей. – Майя Климова, что ли? Вы с ней знакомы? – Познакомились в ходе спонтанного интервью, – уклончиво ответила Алена, испытывая сильнейшее искушение сказать, что она находилась как раз рядом с Майей, когда ей позвонил Алексей. Ну и Майя, следовательно, находилась рядом с ней, с Аленой, когда Алексей позвонил ей! И Алена уже почти поддалась искушению, но тотчас представила, как смутится Алексей, – и не стала вредничать. Она вообще не испытывала никакого удовольствия, унижая людей или выставляя их в смешном свете. Вот и сейчас предпочла этого не делать. – А о чем было интервью? – настороженно спросил Алексей. – Да о Грооте, я же вам сказала! Майя рассказывала: очень может быть, что портрет молодой Екатерины, который имеется в нашем музее, – вовсе не сам Гроот, а кто-то из его далеких последователей. И открылось сие благодаря какой-то несчастной берлинской лазури. Вы представляете? – Какой еще берлинской лазури? – раздраженно воскликнул Алексей. – Вы вообще о чем говорите? Я что-то слабо понимаю… То совы, то какой-то несуществующий ковер-самолет, а теперь еще и берлинская лазурь сюда примазалась… Вернее, вы ее примазали. Правду говорил Левушка Муравьев: совершенно невозможно понять, что у вас в голове происходит! – Да ему и ни к чему понимать, что происходит в моей голове, – высокомерно усмехнулась Алена, испытывая, как всегда, сильнейшее раздражение при упоминании этого господина, вернее, товарища, ведь во внутренних органах, так же как и в армии, кажется, по-прежнему называют друг друга товарищами. – Для него главное – что выводы я делаю такие, до которых он со своими присными вовек бы не додумался. – Однако от скромности вы не умрете! – фыркнул Алексей. |