Онлайн книга «Ящик Пандоры»
|
— Я слушаю вас. * * * В зале ожидания сидели двое — почтенный старичок и парень в очках, ожидали поезда. Она нашла телефон-автомат — на нем отсутствовал диск. — На улице, девушка, исправный. Был, по крайней мере, десять минут назад,— сказал почтенный старичок,— я внучке звонил, хотел сказать, чтобы дверь не запирала, а ее дома нет, и где шастает... Ирина вошла в будку и услышала гудок электрички, протяжный и тоскливый, как звук маяка в тумане моря. Она открыла расписание, но в будке было совершенно темно, она вспомнила о Манином «фрнарчике», посветила на плохо пропечатанные страницы: гудела последняя электричка на Москву. Ирина заметалась между будкой и платформой и решила все-таки ехать — боялась, что не дозвонится, а электричку пропустит. Очкарик сел на скамейку напротив Ирины и стал изучать какую-то схему, выполненную на большом листе ватмана. — Извините,— решилась Ирина,— можно вас спросить?.. — Пожалуйста, пожалуйста,— сказал паренек, свернул ватман в трубочку и закрепил резинкой, как будто только и ждал предлога начать разговор. — Вы не знаете случайно, что такое в Подлипках может называться «жестянкой»? Может быть, фабрика? — В Подлипках? Вы знаете, что это только станция так называется. А сам город — Калининград. Вообще-то Ирке это было известно, но в данный момент интересовало очень мало. — Пусть Калининград. Может, там есть какое-то место с таким названием? — Жестянка? Место? А в каком контексте употреблено это слово, простите? — Да ни в каком. Просто «жестянка» и все. Хотя нет — контекст такой: «пойдешь вдоль жестянки». — Это вам так объяснили? — почему-то очень удивился очкарик.— Пойдешь вдоль жестянки? Но это же блатное выражение, лагерное то есть, тюремное. Парень таращил глаза за толстыми стеклами очков, как будто говорил что-то ужасное, что не следовало слышать такой симпатичной интеллигентной девушке. — Да, наверно. Одна лагерная женщина так говорила. Ирина с тайным удовольствием наградила Валерию Маниным эпитетом. — Лагерная? Ну, если та-а-к,— протянул парень,— то это означает железную дорогу. «Пойдешь вдоль железной дороги». «Вдоль железной дороги! Конечно же, можно было бы и самой догадаться! Я найду Кешу! Маленький такой мальчик, два дня его таскают по каким-то строениям! Я его найду обязательно! Сколько ехать до Подлипок минут пятнадцать-двадцать? Господи, дай мне силы - найти это строение восемнадцать, я заберу Кешу, чего бы это мне ни стоило!» Последняя электричка останавливалась на каждой станции и подолгу стояла на месте. Ирина гнала время — скорее, скорее! Очкарик, потеряв надежду на продолжение беседы, дремал, прикорнув головой к деревянной обивке вагона. А что, если... — Простите, пожалуйста, еще раз. Ирина легонько дотронулась до его руки. Парень встрепнулся, зачем-то пригладил волосы. — Можете вы исполнить одно поручение? Это несложно, надо позвонить в милицию. Я не знаю телефона... — Ноль-два. — Да, конечно. Только... «В дело замешаны милицейские, даже какой-то подполковник, не дай Бог, парень на него нарвется!» — Только говорить надо лично, понимаете — лично, с Романовой... — С начальником МУРа? — с энтузиазмом воскликнул очкарик. — ...или с майором Грязновым. И если вы их не найдете, то больше говорить никому ничего не надо. Даже самому главному начальнику на Петровке. Можно узнать, как вас зовут? Меня — Ирина. — Игорь. Ирина быстро писала на листке, вырванном из расписания поездов: «Романова. Грязнов. Ирина передает, что надо срочно ехать в Подлипки, строение восемнадцать, вдоль железной дороги». — Вот, Игорь, пожалуйста, если Романова или Грязнов спросят, кто вам дал записку, опишите меня. — С большим удовольствием,— ответил с готовностью Игорь и окинул Ирину внимательным взглядом.— А они поймут, в чем дело? — К сожалению, я больше ничего не знаю сама. Это уже Подлипки?! До свидания, Игорь, спасибо заранее за все! * * * — Константин Дмитриевич, как я понимаю, ваша забота — это разоблачить группу людей, которые учинили расправу над одним из ваших друзей, его фамилия, кажется, Бабаянц, и пытались проделать то же самое с другим — Турецким. Правильно ли я вас понял, что вы руководствуетесь сугубо личными мотивами, а государственные — в этом конкретном деле — вас не интересуют? — Нет, не интересуют. — Это печально, потому что нам нужны союзники. Кому «нам»? Я формально представляю Комитет государственной безопасности.— Он сделал ударение на слове «формально», Меркулов не понял — почему, но взял на заметку,— я считаю существование этой столь непопулярной организации совершенно необходимым, но только в таких границах, которые дают возможность бороться с организациями типа «Вече». Кстати, союзником моим вы уже стали, потому что ваша информация для меня чрезвычайно важна. Генералом Кириным действительно было обнаружено существование этого «Вече», но подступиться к нему у нас... у меня не было никакого шанса. У меня есть сведения, что в его составе крупные чины из Министерства внутренних дел и прокуратуры, равно как и из нашего комитета, а также многие министры и другие должностные лица. Я. должен выяснить — кто, ошибки не может быть. Ни о каком «Бесе» я также, как и Кирин, никогда не слышал. Они уже ехали в обратном направлении. Меркулов посматривал на часы — Шура Романова ждала его звонка. — Теперь о Биляше,— продолжал Борко.— Я веду дело о его убийстве. Вернее, мне его дали только сегодня утром. Наши компьютерщики несколько часов провели за разгадыванием кода для вхождения в компьютерную программу Биляша, на которую он установил так называемый протекшн, и в конце концов добились успеха. Однако кроме четырехзначных номеров и непонятных обозначений против каждого номера там ничего не было. Всего двадцать четыре номера. Наши шифровальщики раскроют секрет этих обозначений, вероятно, это фамилии. Я предполагаю, что это тайная группа Биляша, о которой руководству комитета ничего не известно... Вы что-то хотели сказать? — У Биляша была обнаружена электронная карточка-пропуск с буквой «В» и четырехзначным номером — две тысячи восемьсот семьдесят четыре. Если он принадлежит Биляшу, то шифр разгадает первоклассник. Кроме того, ключ к разгадке могут дать имена, которые я могу назвать. — Повторите, пожалуйста, номер, Константин Дмитриевич... Да. Я почти уверен, что это так. Меркулов почувствовал, что названный им номер произвел на Борко впечатление. — Да, Константин Дмитриевич, я слушаю вас. Вы хотели назвать имена. Простите, что я вас перебил. — Бардина. Зимарин и Валерия Зимарина. Транин. Гончаренко. Красниковский. Амелин. Чуркин. Нет-нет, я совсем не уверен, что это так, но... |