Онлайн книга «Крестовый поход»
Елена зажмурилась и выгнулась навстречу его ласкам: – Мой повелитель… Мой король… Ты сделаешь меня королевой? – Да, Леночка, да, любимая… – Егор обнял ее лицо ладонями. – Ты станешь величайшей королевой в истории! – Говори мне это, говори… – Она притянула мужа ближе. – Возьми меня, и говори, я хочу это слышать… – Мое сокровище! Мое счастье! Моя королева! – Ты обещаешь? – Да, моя королева… Я обещаю… Желанная моя, чудо мое, ненаглядная моя… Моя королева… – Да-да-да, – потянулась княгиня ему навстречу, уже забывая о своих планах, и через мгновение слилась с мужем в единое целое, утонув в мире страсти и сладости… К делам государственным она вернулась, когда свечи прогорели уже наполовину, а дым благовоний почти совсем выветрился. – Представляешь, как здорово… Нашего сына теперь можно будет называть принцем. Королевичем. И никто не посмеет усмехнуться или возразить. – Ты о чем? – насторожился Егор, памятуя страсть жены к титулам и сопряженной с этим казуистикой. – Ты обещал сделать меня королевой, – прижалась к его боку горячим телом Елена. – Я нашла лазейку, как это можно осуществить. Ты будешь считаться королем, я – королевой, а Мишенька наш – принцем. Лучше бы, конечно, кабы договор этот император Римской империи подписал, он среди латинян навроде великого хана, но и королевское признание тоже многого стоит. Слово королевское сомнению не подлежит. – Какой еще договор? – С королевством Датским, Шведским и Норвежским. – Как… Какой… Какой договор?! – задохнулся Вожников и попытался встать, но выбраться из перины было ничуть не проще, нежели из бездонной топи. – У меня десять тысяч бойцов в городе! У меня припасы закуплены! У меня стволы, снаряды новые! Бояре, ватажники! Какой договор? Какой мир?! Ты разорить нас хочешь? Что я людям скажу? – Так ты их распусти! – Куда?! Из них половина уже на добычу настроилась, а треть вообще ничего, кроме как колоть и рубить, не умеет. Куда они пойдут, если их распустить? По дорогам шалить да по деревням грабить? Только, сказывают, на Руси спокойно на трактах стало, все душегубы ко мне стянулись… А ты говоришь: распустить! – Ну, оставь… – А платить им чем?! – опять взбрыкнулся, как тюлень в лоханке, Егор. – Они у меня из казны только сжирают по триста рублей в неделю! А еще дрова, золотари, лошади, сено, овес, дворы постоялые, амбары эти жилые… Мы с тобой через месяц по миру пойдем, если эти рты голодные военной добычей заткнуть не успеем! А здесь и повод есть, и противник рядом, и на прочность проверен, и раздрай там сейчас, в этой унии… То, что надо! На кой бес нам сейчас нужен этот чертов договор?! – Но ведь ты что-нибудь придумаешь? – положила голову ему на грудь княгиня. – Ты обещал сделать меня королевой! – Ты будешь королевой! Но не сейчас. Потерпи чуток, и взойдешь на трон Дании! – Тогда получится, что я взойду княгиней. Ну же, Егор. Ты обещал! Ты что, откажешься от своего слова? Вожников в ответ только зарычал. Елена перебралась на него, оседлав в бедрах, наклонилась вперед, глядя глаза в глаза: – Егорушка, ты меня что, больше не любишь? Князь Заозерский перестал брыкаться. Елена чуть приподняла брови, отчего ее лицо стало беззащитным и жалобным. Егор сжал губы. Брови поползли еще выше. – Люблю, – наконец выдавил он. – Егорушка… – прошептала она. – Я люблю тебя, Лена, – уже не выдавил, а признался он. – Правда? – Я люблю тебя, моя королева, – смирился с поражением Егор, и победительница радостно прильнула ртом к его губам, торопясь вытеснить наградой все то недовольство, что могло еще остаться в голове у мужа. К завтраку супруги Заозерские вышли поздно, вдвоем, держась за руки и чему-то улыбаясь. Однако до стола не дошли. Снизу примчался Федька в синем зипуне, сдернул шапку и выкрикнул: – Там тевтоны внизу! На двор прискакали, тебя требуют. – Я думаю, оглобля по голове меня им вполне заменит, – сказал Вожников. – И пинок под зад! – Подожди, – сжала его руку жена и уточнила: – Феденька, они скачут по двору и требуют, чтобы князь к ним вышел? – Нет! – мотнул головой паренек. – За воротами спешились, постучали. Сказывали, разговор у них есть к князю Егорию Заозерскому, зело важный и скорый. – Ох, Федька, язык у тебя… – погрозила ему пальцем княгиня. – Коли просят вежливо, можно и принять, – решил Егор. – Федька, вели кавалеров в синюю горницу привесть… Нет, лучше так: Милана, покажи ему горницу, где у меня для письма все приготовлено. А то ведь сам заблудится. И вели принести туда второе кресло, для князя. – Слушаю, матушка. Слуги ушли. – Перестань пинать Федьку, – потребовал Егор. – Он хороший парень. Преданный, храбрый и исполнительный. – Вот за то, что он тебе нравится, его и учу, – парировала Елена. – Ты из-за него только что чуть послов оглоблями не отдубасил! Пусть понимает, что говорит. Они медленно прошли по коридору, и когда повернули в горницу, очень удачно залитую солнцем сквозь слюдяное окно, здесь уже стояли бок о бок два кресла, спинками к подставке для письма и сундуку, заваленному добрым десятком свитков. Вскоре, громко топоча по половицам, появились и тевтонские рыцари. Или, как их здесь обычно называли – кавалеры. Все гладко бритые, плечистые и поджарые. Двое были в свободных суконных балахонах поверх бархатных курток. Широкие рукава, капюшоны, подол до колен. Пальто не пальто, плащ не плащ – непонятно. Один – в коричневом дуплете и небольших красных пуфах [18] , из которых вниз уходили тонкие ножки в шерстяных чулках. Все это выглядело бы забавно, если не знать, что одеяние сверху донизу «заточено» под то, чтобы удобно, быстро и легко нырнуть в нем в жесткие латы, особого простора внутри не имеющие. И даже пуфы, видимо, предназначены держать на себе латную юбку. Посол в колете, курчавый, как бяша, остроносый и голубоглазый, сдернул шляпу, сделал шаг вперед, слегка поклонился, махнув полями по полу, и резко выпрямился, выставив вперед подбородок, украшенный крохотной бородкой: – Барон Михаэль фон Штернберг, посол Тевтонского ордена к князю Георгию Заозерскому от магистра ордена барона Генриха фон Плауэна с вопросом! – на вполне хорошем русском языке отчеканил рыцарь. – Всего лишь? – даже удивился Егор. – Тогда задавай. |