Книга Девочка для шпиона, страница 103 – Фридрих Незнанский

Двое бойцов шли неотступно за нами на расстоянии двух шагов. Им нетрудно было услышать последние слова полковника, тем более что говорил он достаточно громко и импульсивно.

— Командир, — глуховато сказал один из них из-под маски, — значит, этот мужик Крота свалил?

Я почувствовал, как вдоль моей спины пробежал холодок.

Осинцев остановился.

— Да. Что ты предлагаешь?

Они подошли ближе, и теперь я был окружен с трех сторон, что при столкновении с такими специалистами было равносильно тройному кольцу нападающих.

— В чем бы там ни было дело, но здесь вы можете сказать правду. Он действительно хотел вас убить?

— Думаю, да. В лучшем случае серьезно покалечить.

— Как вы думаете — за что?

— Если отбросить тот вариант, что его мог кто-то послать?

— Да.

— Личным врагом моим он не был. У меня никогда не было подследственного или потерпевшего с такой фамилией. Разве что он не хотел, чтобы кто-то кроме посвященных знал об «Ангелах ада».

— В таком случае кроме вас надо убирать еще кучу народа! — возразил Осинцев. — Этот вариант не подходит.

— Других у меня нет…

4

В восемь часов вечера, когда прибыли в подразделение десять «ангелов», посланных начальником ГРУ, мы стали собираться в путешествие под землю.

Полковник Осинцев, как, впрочем, и я, возражал, и очень настойчиво, против того, чтобы с нами шел Меркулов. Но тот был непреклонен, несмотря на все наши разумные доводы.

— Я пойду просто потому, что никто из вас не имеет полномочий меня остановить! — заявил Костя, пожалуй впервые используя свое служебное положение.

— Даже если бы у нас был не боевой выход, а увеселительная туристическая прогулка, все равно вам это не по силам! — горячился Осинцев.

— Откуда вам знать, Сергей Борисович? — смеялся Костя.

— Вы ведете себя как ребенок! Знаете, Скворцов был поздоровее вас, а посадил сердце на этой работе — и вот результат.

— Я оставлю расписку, что пошел на свой страх и риск, идет?

Осинцев в величайшей досаде махнул рукой:

— Делайте что хотите!

Потом приказал старшему группы «ангелов»:

— Проследи, чтоб экипировались как надо!

— Сделаем, — степенно согласился тот.

Начались сборы.

Мы с Костей приехали как пижоны, поэтому первым делом заместитель командира части по тылу принес нам по комплекту шерстяного белья.

Я с сомнением посмотрел на жухлый, полурастаявший снег.

— А не запотеем?

— Делайте, что говорят! — почти приказал мне Осинцев.

Он тоже готовился к переодеванию, стоял рядом, между мной и Костей, чтобы заодно понаблюдать, правильно ли мы будем надевать все эти хитрые штучки, составляющие боевой наряд «ангела». Желая смягчить строгие слова, сказанные только что, полковник добавил:

— Белье не только для тепла, чем труднее добраться до голого тела, тем больше шансов вернуться назад в целости и сохранности!

— Я понял, извините, — смиренно соглашаюсь.

Осинцев смеется:

— Ничего! У всех парней не старше семидесяти пяти эти штучки и примочки вызывают щенячий восторг!

Мне думалось совершенно о другом, честно говоря. О том, например, что первобытная тяга к насилию сохранилась, несмотря на тысячелетия цивилизации. Каменный топор для своего времени был прогрессивным нововведением — отпала необходимость рвать врага или соперника руками и зубами… Но каким красивым, изящным, удобным и практичным стало оружие теперь по сравнению с каменным топором!.. Я не стал спорить с полковником военной разведки, его мне не переубедить.

— Так, товарищи прокуроры, — обратился к нам Осинцев, — специальные костюмы вам ни к чему, тем более что лишних у нас нет. Наденете камуфляж, бронежилеты и шлемы. Пойдете в середине колонны. Ясно?

Как солдаты-первогодки, отвечаем нестройным хором:

— Ясно…

— Да! И «макаки» не забудьте!

— Что, простите? — продемонстрировал презираемую в войсках интеллигентность Костя Меркулов.

— Респиратор у нас так называется, — добродушно пояснил Осинцев.

Затем последовал легкий, необременяющий ужин. Перед тем как отправляться на дело, бойцы спецподразделения во главе с Осинцевым изучали план города. Мы благоразумно сидели в сторонке и помалкивали, хотя меня так и подмывало попросить воинов, чтоб они завернули по возможности на улицу Революционную, где должны поджидать Андриевского мои ребята.

Все-таки это были специалисты своего дела. Имея на руках схему городских улиц и зная, где расположены коммунальные сооружения, они набросали примерную схему подземных коммуникаций.

— Наша задача — выйти к центру с двух разных сторон, значит, идем двумя группами. Пассажиры идут со мной. Место встречи через сутки вот здесь, — Осинцев показал карандашом точку на схеме. — Отправляемся в двадцать два ноль-ноль. Таким образом, встречаемся в это же время через двадцать четыре часа. При экстренном изменении ситуации один человек выходит на поверхность и добирается как можно быстрей до любого воинского подразделения федеральных войск и выходит на связь с центром.

— Разрешите узнать допустимую степень насилия. Может, машина понадобится или что-то еще, — поинтересовался один боец.

Я уже узнал его. Это был старший группы с позывным Рыжий. Он и в самом деле имел рыжую шевелюру, яркую, как когда-то была у Славы Грязнова.

Осинцев бросил на нас короткий взгляд и ответил:

— Не при прокуратуре будь сказано, степень максимальная! Только враг или сумасшедший станет оказывать тебе сопротивление в такой ситуации!

— Понял, — кивнул Рыжий.

— Еще один момент! — повысил голос, привлекая общее внимание, Осинцев. — По просьбе наших гостей параллельно с поиском наших парней будем искать вот этого дядю… — С этими словами полковник положил на стол большую фотографию Юрия Андриевского.

Все посмотрели, «срисовали», как выражается обычная моя клиентура, то есть запомнили. Кто-то поинтересовался:

— А он что тут забыл?

— Он скрывается от следствия, — пояснил я. — А в районе Революционной улицы, в подвале, спрятаны деньги, которые он и приехал забрать.

— Можете точнее указать где?

Я показал на схеме.

— Ну что ж, тогда час-полтора интенсивного отдыха — и выходим, — подвел итог инструктажа Осинцев.

Мы улеглись на жестких походных кроватях.

Бойцы сразу уснули, они знали, что перед выходом на дело надо урывать любую свободную минуту для сна — под землей подремать не удастся. Умом я понимал, что мне нужно сделать то же самое, хотя бы для того, чтобы не быть потом обузой для остальных. Но возбуждение мое было слишком велико. Я посмотрел украдкой на Осинцева. Тот курил, глядя в колышущуюся под ветром брезентовую крышу модуля.