Онлайн книга «Опасное соседство»
|
Вадик залился нежным румянцем. — Марфа Кузьминична! — влезла Лялька. — Я вот не поняла, при чем тут гастроном? — А я вообще ничего не поняла, — пропела Верочка, первая красавица. — Вас можно только пожалеть! — презрительно скривил губы Марат Исаков. — Тише, ребятки, тише! — призвала к порядку Марфуша. Она была довольна. Класс активно включился в дискуссию. Недавно она пыталась вовлечь нас в спор по поводу Горького, но спора не получилось, все в один голос твердили, что это — скука смертная. А сегодня спор разгорелся не на шутку. — Ася, а ты сама понимаешь эти стихи? — спросила она. — Конечно! Непонятно только, при чем тут Торквато Тассо, а в остальном… Загс как красиво! — Вот! Именно к этому я и хотела вас подвести! Вас привлекает красота, а вернее, красивость! А что за ней? — А на фиг за красотой чему-то быть? — спросил Марат Исаков. — Вы же сами нам рассказывали, Пушкин говорил: поэзия должна быть глуповата. Стихи Северянина — просто воплощение поэзии! Глуповатые, красивые, музыкальные! Разве нет? — Да чушь собачья! — решительно высказалась Таня Воротынцева. — Набор слов! — Понимала бы ты что-нибудь! — Да тут и понимать нечего! Абракадабра! — Сама ты абракадабра! — Дети, успокойтесь! — крикнула Марфуша. — Спорить надо цивилизованно! А вы… Заваривший всю эту кашу Женька Зимин довольно ухмылялся. Время урока утекало безвозвратно… — Марфа Кузьминична! — канючила Лялька. — Объясните мне: она куда на коне-то въехала? В гастроном? — Нет в супермаркет! — отбрил её Макс Гольдберг. — Понимаешь, Дубова, она там на весь гарем продукты закупает, потому и приехала на лошадке! Чтоб тяжести не таскать! Тут уж все грохнули, даже Марфуша. Макс не часто подает голос, но уж скажет — как рублем подарит. Короче, урок литературы прошел небесполезно — в классе появились две новые клички: Княжна Инстасса и Абракадабра — Таня Воротынцева. Следующий урок — химия. Я, как всегда, судорожно листала учебник на перемене. И не зря. Химичка вызвала меня первой. Но не успела я и рта раскрыть, как в класс вбежала запыхавшаяся Лялька и выкрикнула с торжеством: — Монахову и Корбут — к директору! — А в чем дело, Дубова? — спросила Нина Васильевна. — Не знаю! Я бежала по коридору, а Алиса Петровна мне и говорит: «.Передай Нине Васильевне, чтоб отпустила Монахову и Корбут. Они мне срочно нужны. — Что ж, идите! — пожала плечами Нина Васильевна. — Опять, что ли, банду поймали? Мы с Мотькой переглянулись. Что бы это значило? В кабинете у Лисы Алисы сидела ещё и наша классная руководительница Клавдюшка. Она была вся красная, взволнованная, — Так! — сказала Лиса Алиса, когда мы вошли, — Признавайтесь лучше сами! Я все знаю! — Да в чем признаваться-то, Алиса Петровна? — в один голос спросили мы с Мотькой. — Это ваших рук дело? — Что? — искренне недоумевали мы. — Алиса Петровна, я же вам говорила, этого не может быть, — пролепетала Клавдюшка. — Признавайтесь; это вы устроили катавасию с бомбой? Час от часу не легче! — Алиса Петровна! — закричала Мотька. — Да вы что? Зачем нам это надо! — Вот это я и хотела бы выяснить! — А почему вы решили, что это мы? — спросила я, — Дедукция моя сработала мгновенно, — Уж не Дубова ли вам эту мысль подкинула? Алиса вдруг смутилась. Но взяла себя б руки. — При чем здесь Дубова? Я вас спрашиваю! Есть у меня сведения, что это вы, — уже без прежней уверенности проговорила она. — Сведения? Какие? От кого? — перешла в наступление Мотька. — Устройте нам тогда очную ставку с тем, кто нас обвиняет! А если обвинение анонимное, то его и рассматривать не стоит. — Ишь какие законницы выискались! — возмутилась Лиса Алиса. Клавдюшка наша давно уже стояла, глядя в окно. Ей было неловко за Алису, так легко поверившую чьему-то, скорее всего Лялькиному, ложному доносу. — А вы знаете, во что обходятся подобные истории? Не говоря уж о моральном ущербе! — неуверенно продолжала гнуть свое Лиса Алиса — Она и сама уже понимала, что мы тут ни при чем, но отступить ей было сложно. Я вновь вспомнила Джулию Уэйнрайт и страстно начала: — Алиса Петровна! Ваши обвинения — голословные! Вы нас, что называется, на пушку берете! Вам уже ясно, что мы ни в чем не виноваты, но не знаете, как дать задний ход! Вы поверили Дубовой, которая просто сводила с нами счеты за собственную глупость: она оскандалилась на литературе и тут же понеслась доносить на нас! Но она отпетая дурища, а вот как вы, Алиса Петровна, могли в это поверить, или вам просто для галочки нужно найти преступника… — Ася! — в ужасе от моей наглости воскликнула Клавдюшка. Лиса Алиса помалкивала: видно, ей было не по себе. — Не ожидала от вас, Алиса Петровна! Мы всегда считали вас человеком очень справедливым, а тут… Вы ухватились за первую попавшуюся версию, и благо бы ещё вам её кто-нибудь другой подсунул, а то Дубова, известная кляузница… — Все, Монахова, я знаю, язык у тебя хорошо подвешен! — воскликнула Алиса. — Признаю, может, я и погорячилась с этим обвинением! Но вы поймите, — она вдруг резко сменила тон, — я две ночи не спала, а что мне пришлось пережить с этими саперами… Как же они выражались — вспомнить страшно! Ладно, девочки, простите меня, я женщина пожилая нервы сдали. И вы, Клавдия Сергеевна, извините меня! — Да что вы, Алиса Петровна, — пробормотала Клавдюшка. — А вы, девочки, и вправду совсем ничего об этом не знаете? — со слабой надеждой спросила Алиса. ' — Ничего! — совершенно искренне ответили мы. — Ладно, ступайте в класс. Вы правы, я всегда гордилась своей справедливостью, а тут дала маху. Все, идите! Мы вышли за дверь. — А все-таки она классная тетка! — сказала Матильда. — Да! — Но ты, Аська! Какую речь толкнула! Просто Плевака! До конца урока оставалось минут пять, и мы не спеша побрели к классу. Добрели мы до него, когда раздался звонок. Почти тут же появилась на пороге Нина Васильевна. — Что случилось, девочки? — спросила она с тревогой. — Ничего. Ложное обвинение, — громко сказала я. Лялька бочком старалась протиснуться мимо. Но Мотька преградила ей путь. И едва химичка скрылась из виду, как я на глазах у всего класса схватила Ляльку за куцый хвост. Она завизжала. — Можешь больше не утруждать себя доносами! Алиса тебе уже не поверит! — заявила я и, дернула один раз для острастки за хвост, отпустила её. |