Книга Оборотень, страница 14 – Фридрих Незнанский

— Пожалуйста, без этого.

Если бы сейчас эту сцену могла наблюдать Ирина Турецкая, она бы, наверно, с удивлением обнаружила, что Елена Петровна была права.

— Мне придется еще задержаться, — сказала Алена. — Если хочешь, можно спуститься вниз и выпить кофе.

Максим кивнул.

Они вместе вышли из студии и оказались в одном из длинных, похожих на тоннель коридоров Телецентра, по которому, как по проходу внутри муравейника, бесконечно двигался людской поток. В «Останкине» на Ветлугину если и обращали внимание, то только случайные люди — здесь привыкли ко всяким знаменитостям, а тем более к знаменитым телеведущим. А вот по магазинам Алена старалась не ходить уже много лет — не могла выносить, когда на нее пялятся все, начиная от продавцов и кончая слоняющимися у гастронома начинающими алкоголиками. (Зрелые алкоголики если и смотрели телевизор, то их мутный взор с трудом различал пол ведущих).

Несмотря на то что в подавляющем большинстве учреждений Москвы рабочий день давно закончился, в «Останкине» он продолжался — жизнь здесь затихает только на считанные ночные часы. Народу в лифте было еще довольно много, работало и кафе на первом этаже. Алена заказала по чашке кофе по-восточному, по рюмке коньяка «Бурбон» и по бутерброду с икрой — уже много лет ее ужин был более чем легким, в ее возрасте приходится думать о фигуре.

— Ну, за успех, — сказала она, улыбнувшись своей знаменитой белозубой улыбкой, которая вот уже почти десять лет очаровывает миллионы телезрителей всех тех уголков бывшего Союза, где по-прежнему принимают канал «3x3».

Кстати, те, кто был знаком с ней раньше, знали, что в молодости улыбка Лены Ветлугиной была не столь безупречной. Но она очень давно поняла, что, заботясь о популярности, нельзя пренебрегать никакой мелочью, а зубы — это наша визитная карточка. Именно поэтому Алена потратила свой первый крупный гонорар на металлокерамику, о которой в те годы знали далеко не все.

— Главное, мы сделали первый ход, — говорила Алена. — Я хочу, чтобы твоя «Пика» стала ведущей рекламной фирмой на нашем канале. Надо всем показать, что она уже ею стала. И теперь у тебя появляются реальные шансы участвовать в приватизации канала и получить свою долю акций. Будет и второй ход.

— Убираем Асиновского? — понимающе кивнул Максим.

Он смотрел на Алену из-за длинной, падающей на глаза пряди, и Алена не могла снова не отметить про себя, до чего же он все-таки хорош собой. Но лучше, когда молчит. Впрочем, к делу это не относилось.

— Так как насчет того человека? — вдруг спросила Алена. Она умела, когда было нужно, почти мгновенно отбрасывать всякие посторонние мысли. — Ну, того? Нельзя больше откладывать…

— Все на мази, — приосанился Максим. — Один из моих ребят через своих знакомых вышел на этого парня. И вроде как получил добро.

Ветлугина усмехнулась и покачала головой, карие глаза смотрели цепко и в то же время немного насмешливо.

— Кого ты мне сватаешь, Максим?.. Только не надо дурочку гнать, будто этот твой… Володя, верно? — Максим изумленно кивнул. Судя по выражению лица молодого человека, ей и выражений-то таких знать не полагалось. Алена с удовольствием это подметила и продолжала: — Будто твой Володя сам с ним за бутылку сторговывался. Не верю. Вот если он ходил в компанию, где, по слухам, временами бывает один из ста пятнадцати возможных посредников легендарного Скунса, я тебе, может быть, с натяжкой еще и поверю…

— Хм, — сказал Максим. Ветлугина попала в самую точку. — Хм-м-мда.

— Значит, заказ все же прошел. Теперь ответ будет либо в переулке… — она засмеялась, — либо… О нейтральной территории договорился?

— Договорился, — с видом раненого достоинства ответил Максим. — У Жени Лубенцова.

В то, что Евгений Николаевич Лубенцов, серьезный и самостоятельный бобр вдвое старше Максима, был ему «Женей», Алене поверить было не легче, чем в Володину выпивку на брудершафт с киллером по прозвищу Скунс. Однако уточнять детали Алена не стала. Тем более что респектабельный миллионер, чьи ранние шаги в бизнесе были подернуты флером таинственности, в качестве посредника был кандидатурой едва ли не идеальной…

— Очки зарабатывает, — вздохнула она. — Хорошо бы еще наш сизокрылый и впрямь прилетел…

— Гарантировать тут… сама понимаешь, — развел руками Максим. — Специфика…

— Да уж, — серьезно кивнула Ветлугина. — Киллер — человек интересной профессии.

— Знаешь… — вдруг заметил Максим. — Я слышал, этот Скунс… в общем, с порядочным прибамбахом. Если что не по нем, караул поздно будет кричать…

— Назвался груздем… — пожала плечами Алена. — У нас тоже специфика…

В это время Алена увидела, как в дальнем конце зала появилась высокая коренастая фигура. Это был начальник рекламного отдела, выделившегося два года назад в самостоятельную фирму, Константин Асиновский.

— Поздно засиживается на работе, — заметила Ветлугина, и ее лицо приняло такое выражение, какого ни один телезритель не смог бы вообразить и никогда не поверил бы, что лицо Ветлугиной вообще может стать таким — подбородок заострился, глаза сузились.

— Ты так его ненавидишь? — улыбнулся Максим, и в его красивых, чуть раскосых глазах мелькнула ирония.

— А как я могу относиться к человеку, который фактически грабит наш канал, — очень серьезно ответила Алена, — который получает львиную долю доходов от рекламы, а? Если бы тебя кто-нибудь постоянно грабил, как бы ты к нему относился? — Она помолчала. — А я ведь помню его на трибуне во время открытых партийных собраний, куда сгоняли всех нас, грешных беспартийных. Ты бы его слышал! От него мутило…

Асиновский, оглядев зал, внезапно направился прямо к столику, за которым сидели Ветлугина и Максим. Этого, признаться, Алена не ожидала. Плотный высокий человек шел прямо к ней, и вид у него был угрожающий и в то же время внушительный.

— Добрый вечер, Елена Николаевна, — сказал он Ветлугиной, а Максиму только кивнул.

— Добрый вечер, — очень сухо ответила Ветлугина.

— Елена Николаевна, — Асиновский подошел ближе и теперь нависал над ней, как готовая обрушиться скала, — у меня есть кое-какие замечания по поводу вашей последней передачи.

— Какую именно передачу вы имеете в виду? — поинтересовалась Ветлугина.

Всем своим видом она выражала крайнее нежелание поддерживать беседу и вообще разговаривать о чем бы то ни было с этим человеком.

— Ту, которая только что была показана в прямом эфире, — спокойно, как будто не замечая настроения собеседницы, ответил Асиновский.

Алена выжидательно молчала.

— Меня, по правде говоря, удивило несколько моментов, — сказал Асиновский. — Вам, как журналисту со стажем, разумеется, известно, что такое журналистская этика…

— Константин Андреевич, вы, кажется, перепутали ситуации, — ответила Ветлугина. — Вы сейчас не на партийном собрании. Может быть, вы переутомились на работе?