Онлайн книга «Оборотень»
|
— Кейс-то… твою мать!.. — в очередной раз проворчал Турецкий. — Не возьму, так затопчу… Черных и Завгородний его сейчас не интересовали. Живы — и ладно. Дойдет и до них, но пока главное — документы. С документами получилось, как во время того пожара в библиотеке: тысяча книг сгорели в огне, еще три тысячи потонули в воде, вылитой пожарными на огонь… Улетели бумаги недалеко, но кое-что успело намокнуть, еще кое-что порвалось под сапогами, а может быть, и оказалось безвозвратно втоптано в мох… Турецкий заставил недовольных омоновцев ползать вместе с ним на карачках, перебирая каждую травинку. Куча мокрой мятой бумаги вываливалась из уцелевшей половинки кейса. Кто-то сбегал в пикап и принес пластиковый мешок. Мрачно запихнув в него компромат и продолжая костерить на чем свет всех и вся, и Снегирева в особенности, важняк направился к машине, которая ждала его на шоссе. Скоро деревня Эммаус осталась далеко позади, но чудное название это Турецкий запомнил на всю жизнь. 6.30 Иногда Алексей Снегирев проявлял невероятную, ни в какие ворота не пролезавшую наглость. И на ней, что самое интересное, выезжал. Вот так и теперь. Нормальному человеку полагалось бы приобрести стойкую аллергию ко всем и всяческим дорогам и постараться как можно дольше не подходить близко ни к одной. Киллер вышел обратно на шоссе примерно через полчаса после побега. К этому времени на руках у него, скрывая повязки, угнездились темные нитяные перчатки, а в лесу, под торфяной кочкой, остались для будущих археологов два шприц-тюбика. По счастью, на черных джинсах кровь была почти не видна, так что особо и отчищать не пришлось. Киллер выбрался на шоссе, по которому его только что везли под конвоем, возле указателя «Т/б Спутник 0,1» и принялся голосовать. Шестая по счету машина осветила его фарами и остановилась. Он рысцой подбежал, заглянул внутрь и весьма удивился. Как всем известно, в нынешние благословенные времена водители предпочитают голосующих на обочине просто не замечать. И правильно делают. А если едут в одиночку, то даже и днем. И даже в городе. Не говоря уже про глухой ночной час на загородном шоссе. Водитель рыжих потрепанных «Жигулей» был в машине один. Против света его трудно было разглядеть, но вот протянулась рука, щелкнула, раскрываясь, дверца, Алексей заглянул внутрь и по инерции спросил молодую девушку, сидевшую за рулем: — До города довезете?.. — Залезай! — кивнула она. Он решил загодя утрясти все вопросы и потянулся к поясной сумочке: — Сколько?.. — Да ну тебя! — обиделась девушка. — Ему говорят залезай, а он ушами хлопает. Так ты, блин, едешь или здесь остаешься?.. Киллер стащил с плеч лямки рюкзака. Шевелить руками было по-прежнему больно, но, благодаря промедолу, по крайней мере терпимо. Девушка выбралась из машины и открыла багажник: — Укладывай. В багажнике валялся перемазанный землей огородный инвентарь. Девушка расстелила старый клетчатый плащ, чтобы не испачкать красивый красный рюкзак. Киллер слегка потряс ее тем, что приподнял импровизированную подстилку и устроил рюкзак прямо на лопатах и сложных приспособлениях для прополки, именуемых в народе «моргаловыкалывателями». А плащ набросил сверху, подвернув уголки. — Ну ты даешь! — только и сказала она. Когда они забрались в машину и раздолбанные «Жигули» покатили вперед, Алексей не удержался и все-таки спросил ее: — И не страшно вам незнакомого мужчину среди ночи в машину сажать?.. Она только хмыкнула: — У меня коричневый пояс по тэквондо. Когда был еще зеленый, подошли ко мне двое. С ножичком. И что? Обоих за одно место в отделение оттащила. — Здорово! — с уважением сказал Алексей. — Это вы там кирпичи ногой разбиваете? — И ногой, и рукой. — Девушка отвернулась от дороги, протягивая действительно крепкую твердую ладошку в велосипедной перчатке: — Меня Варей зовут. Алексей обождал, пока после рукопожатия в глазах улягутся искры, и представился Славиком. Это вполне соответствовало паспорту, который он загодя переложил в сумочку из рюкзака. Была и другая вещь, которую он оттуда извлек. Портативный проигрыватель для лазерных компакт-дисков, казавшийся еще миниатюрней в его пальцах, ставших толстыми и неуклюжими. Варя с любопытством косилась, как он заправлял внутрь блестящую радужную пластинку, прилаживал крохотные наушники и нажимал пуск. — Что слушаем-то? — поинтересовалась она. — «Сплошь в синяках»… — Класс! — обрадовалась Варя. — Дай одним ухом послушать! Ему было не жалко. Так они и ехали дальше: у каждого по наушничку в ухе. У нее в правом, у него в левом. Электроорган выдавал торжественные аккорды. На колеса наматывалось шоссе, и Алексей даже заподозрил, что, возможно, рановато похоронил предстоявшую вечером встречу. Это было хорошо. Уговор дороже денег. А впрочем, не говори «гоп»… По раскаленным пескам и по тонкому льду, Битый и мятый, уставший чего-нибудь ждать, Словно по минному полю, по жизни иду, Нету тропинки, и неба почти не видать. Где я прошел, те дорожки давно заросли Мертвой полынью, забвения горькой травой. Белые крылья мелькают в далекой дали. Черные крылья — над самой моей головой. Кто я такой — у кого бы ответа спросить? Кто я такой и откуда? Зачем я живу? Где же то зеркало, что без прикрас отразить сможет судьбу, вещий сон показав наяву? С каждой зимою все больше жестоких потерь, Только растет и растет неоплаченный счет. Белые крылья все дальше относит метель. Черные крылья почти задевают плечо. Жизнь не пустышка, пока тебя кто-нибудь ждет. Если ты нужен кому-то — не бойся беды. Знай: увенчает зарю лебединый полет, Вспыхнет окно огоньком путеводной звезды. Как я хочу, чтобы сбылся обещанный сон! Ляжет прямая дорога, светла и чиста. Белые крылья скрывает седой горизонт. Черные крылья все ниже, все ниже свистят… * * * Когда обозначились признаки скорого появления гаишного пункта, Алексей попросил Варю остановиться: — Там небось опять террористов чеченских каких-нибудь ловят, проверяют кого ни попадя… Знаешь, лучше ты меня высади. Привяжутся, начнут трясти, откуда да кого в машине везешь… Варя хмыкнула: — Тоже мне, лицо кавказской национальности. Из тебя террорист, как.. Он пошевелил руками: — Как из дерьма масло: мазать можно, есть нельзя. Ты все-таки смотри… почти приехали, я дальше как-нибудь сам. Высадишь? |