Книга Кровная месть, страница 90 – Фридрих Незнанский

Мы же продолжали расследование дел о смерти Даниленко, убийстве Люсина и похищении компьютера. Что касается похорон одинокого пенсионера, Дроздов выяснил, что таинственный адвокат Тополев, распоряжавшийся похоронами, был выписан специально для этого дела из Риги и уехал домой сразу по окончании всех хлопот. Мы поручили Семенихину с Ларисой поискать информацию об этом адвокате, и те таки нашли кое-что. Адвокат Тополев принадлежал к числу «мучеников совести», был выслан из страны и долгое время жил в Швеции, наравне с правозащитной деятельностью занимаясь делами коммерческого толка. После больших перемен он вернулся в страну уже в качестве западного бизнесмена и успел сколотить капиталец в мутной водице нашей перестройки. Теперь, оставаясь шведом по гражданству, он имел свою фирму в Риге и широко торговал сырьем из России. То, что он оказался в Москве для организации похорон Даниленко, могло означать лишь одно: диссидент это был липовый, исполнял в Швеции кагэбистские функции и здесь его использовали как удобную фигуру для срочного дела.

— Хорошо бы организовать утечку информации в прессу, — мечтательно вздыхал Дроздов. — Пусть этого субчика там, в Латвии, поджарят.

— Наивный ты, Дроздов, — сказал я. — В Латвии у этого субчика все в порядке, потому что он отстегивает кому надо и сколько надо. Но следует иметь в виду, что у этих ребят хорошо подготовленные позиции для отхода.

Линию убийства Люсина разрабатывал Грязнов, нашел там какой-то след Бэби, но и все. Конечно, интересно было узнать, откуда Бэби получал наводку для своей кровной мести, но подобного рода расследование могло строиться на предположении, что в наши ряды затесался враг, а предположить такое наше руководство не могло принципиально.

Что же касалось похищения компьютера, то там все заглохло еще раньше, после того как Минин улегся в больницу со своей дистонией. Собственно говоря, служебное расследование было проведено, но выявило лишь халатность милицейской охраны Генеральной прокуратуры.

В один из дней, когда мы мучительно искали пути продолжения следствия по делу Бэби, в кабинете зазвонил телефон, и я, подняв трубку, услышал голос Кости Меркулова.

— Как вы там? — спросил он устало.

— Вашими молитвами, гражданин начальник, — сказал я. — Могу ли я поверить? Неужто это сам член президентской комиссии нас осчастливил?

— Я прочитал твой рапорт, — сказал Костя. — Только он опоздал, к сожалению. Кажется, я совершил большую глупость, когда согласился работать в этой комиссии.

— Почему глупость? — спросил я, внутренне с ним полностью соглашаясь.

— Потому что я тут стал помощником режиссера, — сказал он. — Занимаюсь не своим делом. Ты уже знаешь про Собко?

Я похолодел.

— Что Собко?

— Умер.

— Не может быть! — воскликнул я. — Когда?

— Позавчера, — отвечал Меркулов. — Оказывается, у него рак.

— Костя, — сказал я взволнованно. — Я там в рапорте не написал, но когда он от нас уходил, то предупредил, что умирать не собирается и всякий несчастный случай с ним следует рассматривать как умышленное убийство.

Костя помолчал.

— Мне сказали, там ясный и окончательный диагноз, — проговорил он наконец.

— Его уже похоронили?

— Похороны завтра. Организуй судмедэкспертизу, Саша. Съезди к его семье, поговори. Если был рак, они не могли не знать.

— В качестве кого я там буду? — спросил я. — Дело об убийстве Собко еще не открыто, как мне известно.

— Возбуди следственное дело по факту врачебной ошибки и сомнения в постановке диагноза, — сказал Костя. — Если что, можешь прямо ссылаться на меня.

— Есть, — сказал я. — Когда появишься в наших краях?

Я не мог его прямо спросить, что означали его конспиративные предосторожности, хотя интересовало меня именно это.

— Авось появлюсь, — сказал он уклончиво. — Ты меня сильно заинтриговал, Саша. Если высветится что-нибудь со смертью Собко, позвони Лидочке. Скажи, что ждешь моего звонка, ага?

— Ага, — сказал я.

Снова определился кончик следа, и мы объявляли аврал. Быстро выяснилось, что тело Собко находится в морге, и мы отправили Семена Семеновича Моисеева. Дроздов помчался выяснять, кто ставил диагноз, а мои компьютерщики занялись поисками информации в отношении Собко. Сам я отправился к его родственникам.

Родственников было двое: сестра Валерия семидесяти с лишком лет и племянница Аделаида. Имена в этой семье определялись по каким-то особым святцам, понял я. Леонард Терентьевич жил с сестрой и одинокой племянницей в большой трехкомнатной квартире, и когда я там появился, то первым делом увидел завешанное в прихожей трюмо.

Встречавшая меня племянница была лет сорока с небольшим и представляла собой типичную серую мышь, библиотекаршу или работницу архива. Она была в черном, на плечах у нее была темная шаль, несмотря на лето, и она щурилась на меня через очки.

— Я из прокуратуры, — представился я. — Видите ли, у Леонарда Терентьевича были с нами кое-какие дела, и нам хотелось бы получить информацию.

— Проходите, — позвала она в гостиную. — Мама у себя, но она очень плохо себя чувствует. Это все так неожиданно.

Мы прошли в гостиную, и там серая мышь неожиданно закурила сигарету, что в ее образ никак не вписывалось. Впрочем, я знал, что она работала отнюдь не в библиотеке или архиве — она была налоговым инспектором.

— Вы сказали, это было так неожиданно, — ухватился я за ее слова. — Разве это не развитие долгой болезни?

— Нет-нет, что вы, — она замахала рукой, разгоняя дым. — Дядя Леня был вполне здоров.

— Простите, — растерялся я. — Но от чего же он умер?

— Я не очень поняла, — призналась Аделаида, — но, кажется, это что-то сердечнососудистое. Врач сказал, что в его возрасте это обычное дело.

— Это был ваш участковый врач? — спросил я.

— Нет, другой… Он приехал на «скорой помощи».

— Вы сами вызывали «скорую помощь»?

— Нет, ведь дядя… Вы ничего не знаете? Он упал прямо на улице, и его привезли на «скорой помощи» домой.

— Вам не показалось это странным? — заметил я. — Обычно «скорая помощь» отправляет больных людей в больницу.

— Да, действительно, — только теперь удивилась она.

— Он был жив, когда его привезли?

— Да. Он тяжело и часто дышал и стонал… Врач сделал ему укол и сидел с ним около получаса. Он умер на его глазах.

Я кивнул. Это был какой-то необычный врач.

— Вы мне не покажете свидетельство о смерти?

— Да, конечно. — Она поднялась. — Но свидетельство это нам выдали потом в больнице, на основании справки.

— Но диагноз там должен стоять.