Онлайн книга «На исходе последнего часа»
|
«А что я теряю? – подумал Турецкий. – Тем более, скорей всего, Поляков и сам это знает». И он сказал: – Там были яуфы с пленкой. – Что такое яуфы? – Металлические коробки, в которых хранится кинопленка, – теряя терпение, объяснил Турецкий. – То есть там было кино? – Да. Поляков хлопнул себя по лбу: – Как же я не догадался. И какое же? – Не знаю, я еще не смотрел. – Я имею в виду – наше или иностранное? – Да какая разница, в конце концов?! – Может, и никакой, а может, и существенная. А вы разве не понимаете, откуда оно взялось, вы, следователь?! Вы же были недавно в Сочи! И тут Турецкий поперхнулся. Действительно, как он мог забыть! В первый же день Трофимов рассказал ему, что из внеконкурсной программы фестиваля пропало тринадцать фильмов, и по этому поводу разразился приличный скандал. И вот они где выплыли. Да, кстати, ведь нашлись только два фильма, а где же остальные? Еще и это теперь добавилось, не говоря уже о каком-то мифическом Принце, о котором обмолвился Поляков. – Откуда в таком случае вы знали про этот тайник? – недоверчиво спросил Турецкий. – От Менжеги. – Тогда я еще раз спрашиваю: когда вы с ним познакомились? – Неделю назад. Он пришел в мою фирму в Таллине, представился как корреспондент какой-то местной русскоязычной газеты. Потом, естественно, выяснилось, что таковой вообще не существует. Самое странное, что он даже предварительно был записан на прием, причем якобы по моей просьбе. Очевидно, кто-то сумел поговорить с секретаршей моим голосом. А я тогда взял себе за правило не упускать ни единой возможности для общения со средствами массовой информации, потому что надо же было людям объяснить, что реально произошло. На «Ренате» ведь и русских пассажиров было много. Люди могли просто перестать плавать через Балтику. – А вы считаете, без вас это было непонятно. Лучше бы сменили этот широковещательный тон, Поляков. Очнитесь, вы уже не на телевидении. – А я туда не напрашивался. Меня просто подловили. Кто-то в гостинице узнал и позвонил на НТВ. – В какой именно: в «Космосе», «Славянской», «Интуристе», «Измайловской»? Вы ведь меняли их в Москве каждый день, не правда ли? – Ого, вы проследили почти весь мой путь. Я польщен таким вниманием. – К сожалению, вам тогда повезло. Мои коллеги каждый раз опаздывали. А когда вы поменяли документы, они и вовсе вас потеряли. – Понятно. Но я прятался не от вас. – От Принца? – От Принца. Турецкий вспомнил, что Вэлле Климовой в подвале дома Киряковых выкололи на бедре букву "П". Привет от Принца. – А что же Менжега? – Его правая рука. Теперь уже, к счастью, отрезанная. – О чем был ваш разговор с Менжегой в Таллине? – Ни о чем. Он с ходу стал угрожать непонятно чем непонятно за что. Из его немногих слов выходило, что катастрофа «Ренаты» – это спланированная акция, которая была направлена конкретно против меня. – Кем? – Он не сказал. Там звучало только «мы» да "я". Какой-то абстрактный бред. – Вячеслав Георгиевич, вы же не уголовник, откуда взялась эта кличка – Поляк? Поляков пожал плечами. – А позвольте полюбопытствовать, Александр Борисович, как вас в детстве приятели звали? Наверно, Турок? Так что же вы спрашиваете? Такие вещи сопровождают нас всю жизнь. Они как бы ниоткуда не берутся и никуда не исчезают. – Да вы философ. – Турецкий вдруг стал чем-то весьма доволен. – Любой бы на моем месте им оказался. Когда на тебя ни с того ни с сего устраивают охоту, а на твоих близких – облаву, и все это – без малейших причин, поневоле начинаешь задумываться о вещах глобальных, о том, до чего нет дела в повседневной суете. Но скажите, чему вы так по-детски улыбаетесь? Я надеюсь, сюда сейчас не несут какие-нибудь специальные клещи для выдергивания ногтей? – Все очень просто. Обратите внимание, что сами вы ни разу себя Поляком не называли. Не задумываетесь, откуда я могу вас знать под таким именем? Поляков молчал. – Это ваш первый прокол. – Да какой там первый, – наконец махнул рукой Поляков, – я уже весь в дырках, как дуршлаг. – Хорошо, давайте пока оставим это. У нас с вами работы невпроворот. Короче говоря, вы не поверили «журналисту» и прогнали его. – Вроде того, – скривился Поляков. – Только поверил я почти сразу, а исчез он без моей помощи. – Каким же образом вы умудрились его найти? – Ценой в две изувеченные ноги моего сына. Этот ублюдок всего-то несколько дней тому устроился работать на «скорую помощь», но это просто прикрытие. Имея работу у Принца, он мог, наверно, озолотить все свое генеалогическое древо, если только знал, что это такое. – А вы знали вообще, что он живет – или хотя бы жил – в Сочи? – Впервые от вас это слышу. Но стал догадываться, когда вы мне сказали, что именно нашли в камере хранения. – Почему? – Сроки исчезновения фильмов, насколько я помню из прессы, и время появления Менжеги в Москве почти совпадают. – Отнюдь, вы ошибаетесь, есть разница в несколько дней. – Эта пауза для меня малосущественна. – Это для вас. Но за это время Менжега успел устроить миленький пожарчик в одной сочинской фирме. – Турецкий тоже сыграл в открытую. – Название «Свет» вам о чем-нибудь говорит? Поляков вздрогнул, как от пощечины. – Если я не ошибаюсь, это фирма Герата Климова. – Турецкий пристально смотрел ему в глаза и внес необходимые коррективы: – Бывшая фирма. Покойного Климова. – Что?! Как? Когда? – Вы были близкими друзьями? Поляков вытер со лба выступивший пот. – Скорее близкими собеседниками. Мы общались исключительно по телефону. Виделись крайне редко, может быть, раз в год, не чаще. – Но по телефону часто общались? Именно по телефону? – нехорошо улыбаясь, уточнил Турецкий. – К чему эти нелепые вопросы? – У вас есть какое-нибудь недвижимое имущество в Сочи или в Адлере? Возможно, оформленное на подставное лицо? – Нет и никогда не было. – Вы знаете в Сочи братьев Киряковых? – Нет. – Тогда вам, может быть, знаком человек по имени Батон? – Какой еще Батон?! К чему эти нелепые вопросы?! – Хорошо, продолжайте, на чем остановились. |