Онлайн книга «Кто стреляет последним»
|
И хотя Меркулов приказал явиться срочно, Турецкий не удержался, чтобы не поинтересоваться, что здесь происходит. — Привет, Володя! — Он пожал руку Яковлеву. — Чем это вы тут занимаетесь? — Готовим ПКП — передвижной командный пункт. Аккуратней, аккуратней! — прикрикнул Яковлев на своих молодых сотрудников. — Это же вам не снаряды! — А что? — спросил Турецкий. — Система оперативной связи. Стереотруба с телекамерой и прибором ночного видения. — ПКП, — повторил Турецкий. — Куда же вы его поставите? — Умеешь ты задавать вопросы! — констатировал Яковлев. — Вот если бы еще так же хорошо умел на них отвечать! Увидимся позже. Похоже, ночка сегодня будет горячей!.. Шел уже девятый час вечера, но народу в МУРе было, как показалось Турецкому, не меньше, чем в самый разгар рабочего дня. Никто не шлялся по коридорам, не травил анекдотов, перекуривая на лестничных площадках. Все было словно бы пропитано тревожным ожиданием, предшествующим началу опасной и совершенно необычной по своему размаху операции. В кабинете начальника МУРа генерала Федорова только что закончилась оперативка, на которой были окончательно уточнены задачи каждой из групп, участники совещания озабоченно пересекали приемную и расходились по своим кабинетам. Почти у всех под пиджаками и куртками угадывались кобуры с табельными «ПМ». В просторном, не меньше меркуловского, кабинете начальника МУРа, кроме самого Федорова, были Меркулов и Генеральный прокурор России. Федоров пожал руку Турецкому и кивнул на кресло, приглашая садиться. Потом обратился к Меркулову и генеральному прокурору: — Прошу извинить, что попросил вас приехать сюда, а не сам приехал к вам. Но сами видите, какая сейчас запарка… — Не извиняйтесь, Юрий Александрович, — перебил его генеральный прокурор. — Как вы знаете, опыта работы в прокуратуре и тем более в уголовном розыске у меня нет, так что я рад любой возможности вникнуть в детали вашей деятельности. — Я хотел бы, чтобы мы вместе послушали одну запись, — продолжал Федоров. — Она сделана сегодня в 14.20. Константин Дмитриевич уже знаком с ней. — Тебе, Александр Борисович, тоже нужно ее послушать, — проговорил Меркулов, обращаясь к Турецкому. — Она имеет прямое отношение к делу профессора Осмоловского. Федоров включил магнитофон: «— Приветствую, Михаил Александрович! Как самочувствие? — Кто это? — Не узнаешь старых друзей? Нехорошо! — Минутку!.. Никого ко мне не пускать, ни с кем не соединять!.. Алло! Откуда ты звонишь? — Успокойся, из автомата…» Федоров остановил пленку. Объяснил: — Звонит Рогожин. Тот самый Марат. По прямому телефону Грошева, этого номера нет ни в одном справочнике, только в правительственных. «Пуск»: «— Слушай внимательно и запоминай. Сегодня ночью ты летишь в Ригу. Свяжись с начальником службы безопасности Латвии, предупреди, что приедешь. Предлог: в Москве захвачены международные террористы. Прибыли из Риги. Есть настоятельная необходимость срочно скоординировать совместные мероприятия. В этом роде. — В чем — срочность? — Израиль потребовал экстрадиции террористов. Москва должна согласовать этой с Ригой. И очень срочно. — А Израиль потребовал? — Понятия не имею. Но и в Риге об этом ничего не знают. Поверят, что потребовал. Проходит? — Проходит. — Постарайся, чтобы шеф безопасности встретил тебя сам. Или пусть пришлет своего заместителя. — Зачем? — Чтобы не было проблем на таможне. — Я должен что-то отвезти? — Чемодан. Из гостиницы позвонишь, телефон скажу. За чемоданом приедут. Получишь бабки: триста тысяч баксов. Проверишь. Потом отдашь чемодан. Бабки привезешь мне. Твои пять процентов. — Что в чемодане? — Меньше знаешь — лучше спишь. — А все-таки? — Я сказал: не твои дела. Заткнись и слушай. В Ригу возьмешь с собой пару своих. С пушками. На всякий пожарный. Рейс в 1.55. Закажи билеты. Твои люди пусть ждут тебя в Шереметьеве. А мы с тобой встретимся на кольцевой, на внутренней стороне. В двенадцать ночи. — Где? — Потом уточню. Сиди на этом телефоне и жди. Позвоню около одиннадцати. Шофера отпусти, машину поведешь сам. Все запомнил? — Все. — И вот что еще. Не худо бы, чтобы тебя в Шереметьеве кто-нибудь провожал. Кто-нибудь из больших людей. Для прикрытия. — Для чего мне прикрытие? — Не заносись — больней падать. Ты знаешь мое правило: лучше перебдеть, чем недобдеть. Есть у тебя кто-нибудь на примете? — Нужно подумать. — Ну так думай, думай! — Полковник из президентской охраны — подойдет? — Президентская охрана? Неплохо. Кто такой? — Ты его не знаешь. Он мне обязан, я его продвинул туда. Когда еще был в Думе. — Ладно, годится. До скорого!..» «Стоп». — В чемодане — литий? — спросил генеральный прокурор. — Да, — ответил Федоров. — Есть еще небольшая запись. Сделана с этого же телефона. В 15.10. Уже после того, как Грошев созвонился с Ригой. — Разговор записан? — Конечно. Но в нем — ничего нового. Эта запись важней. Федоров вставил в магнитофон другую кассету: «— Иннокентий Павлович? — Слушаю. — Привет, Кеша! Это Грошев. — Рад тебя слышать, Михаил Андреевич! Давно не виделись! — И я о том же. Сегодня ночью я лечу в Ригу. Не проводишь? А по дороге и поболтали бы, выпили коньячку. Как ты на это? — Не темни, Михаил Андреевич. В чем дело? — Я везу очень важные документы. Если что-нибудь возникнет, прикроешь меня. — Что может возникнуть? — Уверен, ничего. Но лучше перебдеть. Сам знаешь, у нас хватает заклятых друзей. Сделаешь? — Как я могу тебе отказать? — Встретимся в Шереметьеве-2. Без четверти час. Я буду на служебной «ауди»…» Федоров остановил запись. — Три вопроса, — проговорил он. — Первый. Марат не сомневается, что получит груз… — А он его получит? — перебил генеральный прокурор. — Постараемся не допустить. Но — может. — А если перехватить его по дороге? — Заложники, — напомнил Меркулов. — Да-да, понимаю. В чем же вопрос? |