Книга Ночные волки, страница 20 – Фридрих Незнанский

Грязнов посмотрел на меня почему-то с жалостью.

– Саша! – вздохнул он. – Если бы я ехал его арестовывать, то последний человек, которого я бы взял с собой, – это ты. Не твой профиль, понимаешь.

– Значит, просто поговорим?

– Конечно. Нет у нас оснований для ареста. Подумаешь, факс послал. Да и отбрехаться он всегда сможет. Знать, мол, ничего не знаю, и что это за Бета-банк – тоже. Чувствуешь? Разговоры нам предстоят долгие и утомительные. А ты по разговорам мастер. Потому и взял тебя.

– Попробовал бы не взять.

– Ты на меня батон не кроши, – усмехнулся Грязнов. – Побереги силенки для разговора с Хащенко.

Мне ничего не оставалось, как замолчать. Впрочем, мы уже прибыли к месту назначения.

Обычная хрущобная пятиэтажка. И кто в таких квартирах факсы держит? Заплеванный подъезд, грязные лестницы, третий этаж.

– Ты уверен, что это здесь? – с сомнением спросил я у Славы.

Он не ответил – и правильно сделал. Чего зря языком молоть? Не в машине же. Сейчас позвоним в искомую дверь – и все узнаем.

Дверь была железная, основательная. Привлекала внимание.

Грязнов позвонил. Долго никто не отзывался. Грязнов позвонил еще раз.

Все это мне начинало не нравиться. Мало того что притащились мы в такое место, где запросто могли напороться на какие угодно неприятности, так еще и Грязнов меня игнорирует. А я не привык быть в его компании ведомым. (Не о том думаешь, Турецкий. Совсем не о том.)

За дверью послышалось шевеление, и настороженный голос спросил:

– Кто там?

Грязнов посмотрел на меня и громко ответил:

– Мы к Алексею Алексеевичу.

– Нет его, – ответили за дверью. – Уехал.

– А вы не могли бы передать ему пакет? – спросил Грязнов невидимого собеседника.

– Че за пакет?

– А кто его знает? Нас попросили передать.

– Кто попросил?

– Михаил Аверьянович, – не моргнув глазом ответил Грязнов.

– А это что за гусь? – спросили за дверью.

– Вы заберете пакет или нет? – как бы теряя терпение, спросил Грязнов. – Нет так нет. Мы и себе его забрать можем. Запросто.

Защелкали замки, и дверь приотворилась, удерживаемая цепочкой. Из прихожей на нас глянуло широкое лицо с узкими, как у китайца, щелочками глаз.

Грязнов поставил ногу, чтобы дверь не смогли захлопнуть и довольно официально поприветствовал хозяина:

– Здравствуйте. Я подполковник МУРа Грязнов. Со мной – старший следователь Генпрокуратуры по особо важным делам Турецкий. У нас рейд. Впустите нас, пожалуйста.

И он продемонстрировал стоявшему за дверью удостоверение. Тот ошалело перевел взгляд на меня. Мне ничего не оставалось, как вытащить свои корочки.

– Ногу-то убери, подполковник, – сказал Грязнову хозяин. – Мне цепочку убрать надо.

– А не обманешь? – спросил Грязнов.

– Да узнал я тебя, – отозвался тот. – Мог бы и не махать перед носом книжечкой своей. Грязнов ты, Вячеслав Иванович Грязнов. Прими ногу, не волнуйся, не в церкви – не обману.

Грязнов убрал ногу, дверь закрылась и тут же открылась вновь.

– Входите, – пригласил Хащенко.

– Ты популярен, – сказал я Грязнову, перед тем как войти. – Куда там Михаилу Боярскому!

Мы вошли.

Двухкомнатная квартира была чиста, уютна и хорошо обставлена. Хозяин явно отличался изысканным вкусом. Правда, глядя на того, кто открыл нам дверь и впустил в квартиру, этого сказать было нельзя.

Факс стоял на столе. Грязнов хмыкнул, увидев его.

– Как здоровье, Алексей Тарасович? – спросил Грязнов у Хащенко.

– Вашими молитвами, – ответил хозяин, внимательно и в то же время настороженно глядя то на меня, то на Грязнова. – А ваше как?

– Не дождетесь, – с веселой лихостью ответил ему Грязнов. – Давно откинулся, Хащ?

– Год, – неохотно ответил Хащенко. – Да вы все обо мне знаете. Чего вола крутить?

– Знаем, – согласился Грязнов. – От тебя хотел услышать.

Хащенко закурил «Беломор» и вдруг с неприязнью спросил:

– А чего это вы мне тычете, гражданин начальник? Я хоть и год уже как освободился, а времени выпить с вами на брудершафт пока что не нашел. Или мне тоже вас на «ты» величать прикажете?

Грязнов сделал вид, что смутился.

– Ну извините, Алексей Тарасович, – сказал он. – Только как же мне вас называть? «Гражданин» – так вы вроде не под следствием. «Товарищ» – ну какой же вы мне товарищ, сами посудите…

– А вы меня господином зовите, – ответил Хащ. – Господин Хащенко.

Грязнов посмотрел на меня, словно ждал поддержки. Мне ему сказать было нечего. Формально Хащенко был прав, но по сути – нарывался на скандал, хотел вывести нас из себя.

Да, с грустью подумал я, не скоро мы еще станем цивилизованными. Законное требование уголовника звучит для нас как вызов. Впрочем, словосочетание «законное требование уголовника» звучит не лучше.

– Ну что ж, господин Хащенко. – Голос Грязнова изменился, стал жестче. – Поговорим?

– Да, видимо, придется, – отозвался тот. – Не чаи же вы пришли распивать. Отследили, что ли, маляву?

Грязнов укоризненно покачал головой:

– Такой опытный вор, как вы, господин Хащенко, должен был предполагать, что мы выйдем на вас. Прокололись вы.

Хащенко махнул рукой.

– Ничего я не прокололся, – свысока ответил он Грязнову. – Понятия не имею, кто посылал куда по этому ящику записочки, как у вас говорят. Я вообще только что домой пришел. А кто здесь бывает, мне неизвестно. Это сына хата, не моя.

– Это нам известно, – заметил Грязнов. – А что, сюда кто угодно может войти, да?

– Понятия не имею, – ответил Хащенко. – Я в дела сына не влезаю. Я вообще ни в чьи дела не влезаю, если на то пошло.

– Ой ли? – не поверил Грязнов.

– Что – ой ли? – подозрительно посмотрел на него Хащенко. – Что вы этим хотите сказать, гражданин начальник?

Грязнов не спешил с ответом.

– Пока мы не будем затрагивать эту тему, – загадочно произнес он. – Поговорим о другом, если вы не против.

Хащенко в упор смотрел на него.

– О чем?

– Ну, например, о вашем давнем знакомом. Об Адвокате.

– У меня нет знакомых адвокатов, – сказал Хащенко. – Не обзавелся.

– Все впереди, – заверил его Слава. – Только не надо прикидываться дурочкой, господин Хащенко. Вы знаете, кого я имею в виду. Портнова.