Онлайн книга «Отмороженный»
|
– Садитесь… – сказал он еле слышно. Они стояли, глядя на него, не знали, что и думать. Тогда он наклонился к мертвому шоферу и поднял его тело, стараясь внести в автобус. Несколько старух подбежали и помогли. Мальчишки и женщины продолжали стоять на месте. Они боялись. Старухи, переговорив по-своему, сели в автобус. – Где они? – спросила одна из них. – В преисподней, – сказал Павел, чувствуя, что слабеет от потери крови. Мотор продолжал работать на холостом ходу. Он включил сцепление. Автобус дернулся и медленно поехал к той скале, откуда только что вернулся. …В это самое время другой, точно такой же «Икарус» ехал в аэропорт. Среди пассажиров находились его жена и бывший писарь, ныне уволившийся в запас Сергей Горюнов. Он был в гражданской одежде, которая явно была ему к лицу. Сморенная духотой Алла спала рядом, положив голову на его плечо. Сережа сидел, боясь пошевелиться, чувствуя тяжесть сумки со всякой всячиной, включая тюбик с шампунем, на своих коленях. В аэропорту он передал ей сумку, и она прошла в дамскую комнату переодеться и привести себя в порядок. Когда она вышла, он не узнал ее. Настолько она преобразилась. А всего-то изменила прическу, грим, а также надела на свою прекрасную шею бриллиантовое колье. Она шла сияющая и улыбалась – не то звезда кино, не то топ-модель, и все смотрели на нее, а проходившие навстречу оглядывались. Сережа старался держаться незаметным и постоянно озирался. Благодаря гражданскому костюму ему удалось выбраться незамеченным из части. Чеченцы, торговавшие в своих киосках и палатках, отвлеклись, увидев Аллу. Да они вообще больше уже были заняты торговлей, чем слежкой за Горюновым. Точно так же никто и сейчас не смотрел в его сторону. Все видели только ее. Она приветливо улыбнулась контролеру у стойки. Тот смутился. Такие женщины ему еще не улыбались. Он бегло осмотрел ее паспорт и билет. Все нормально. Кажется, можно идти дальше. Но старший контролер не расслышал ее фамилию. – Пугачева Алла? – он подошел ближе. – Нет, что вы! – приветливо улыбнулась она ему. – Хотел взять автограф, – смущенно признался тот. – Я тоже могу дать! – сказала она, улыбаясь еще дружелюбней. И расписалась на каком-то бланке, который тот ей предложил. В Москве на стоянке такси к ним подъехала частная машина. Сидевший за рулем черноусый, смуглый шофер чем-то не понравился Сереже. Он придержал Аллу за локоть. Она удивленно посмотрела на него. Только что собирались расстаться, она уже хотела снять колье… – Слушай, неужели так и разойдемся? – спросил он, когда в машину сели другие. – Может, отметим успешное окончание операции? Алла отдала честь, приложив одну руку к голове, другую к виску. – Слушаюсь, сэр! И снова попыталась снять драгоценное колье. Но он ее удержал: – Пусть пока побудет на тебе. Очень уж идет. Алла пожала плечами, хмыкнула, внимательно посмотрев на него. – Хочешь подарить? Я такие подарки не принимаю. Но домой я могу пока заехать? Хочу полежать в ванне, долго-долго. За столько лет я имею право? А то все душ и душ… И продолжала разглядывать его не без лукавства. Сережа здесь, в Москве, явно не в своей тарелке. Нет той харизмы, вальяжности, которая выделяла его в полку. Но это временное, она ничуть не сомневалась. А как смотрит на нее! Чуть жалобно и очень восторженно. Нет прежнего мальчишеского желания понравиться, пустить пыль в глаза. Только робость и обожание. Вечером они встретились в ресторане. – Продал? – спросила она, усаживаясь за столик. Он молча достал колье и надел ей на шею. – Еще нет, – сказал он, оглядываясь. Ему все еще не по себе. Вокруг – сплошь жгучие брюнеты. Иди знай какой национальности. Есть и небритые. И все в открытую смотрят на Аллу. Он трактует эти взгляды по-своему. И потому нервничает, жалея, что достал колье, много курит, чего она прежде за ним не замечала. И даже попытался сострить. – Официантка не спешит, – сказал негромко, – понимает, что с девушкою я прощаюсь навсегда… Алла прыснула, потом загадочно улыбнулась. – Ну почему так мрачно? В одном городе мы все-таки. К тому же я теперь свободная женщина. В это время приглушили свет, заиграл оркестр и к Алле с разных сторон бросились, отталкивая друг друга, все те же знойные брюнеты. Разумеется, приглашать на танец. Но Сережа растолковал это по-своему. Вскочил, заслонил ее собой и первому же раскрывшему рот: «Пазволте пригласить вашу даму»… – дал в зубы. Началась свалка. Алла приняла в ней самое непосредственное участие, умело орудуя снятой туфлей с длинным каблучком, и это в конце концов заставило отступить соискателей ее дивной талии. Пока разобрались, пока дали свет и вызвали милицию, она успела утащить Сережу куда-то на кухню, потом черным ходом на улицу. Там прислонила его к стене. Стала вытирать платком его разбитое лицо. – Закинь голову. Вот горе! Вот связалась… Да цело, цело твое колье! – Они хотели сорвать… – говорит он. – Я видел их глаза. Ты видела, сколько их было? – Когда били моего Тягунова, вас собралось куда больше, – ответила она. – С вами не соскучишься… Придерживая его одной рукой, она другой остановила такси. Сережа, все еще с запрокинутой головой, сумел разглядеть: вроде русский. – Куда? – спросил таксист, глядя на эту странную пару. Алла молчала, усаживая спутника в машину, и, только сев сама, сказала: – Пока прямо. Подальше отсюда. А потом – разберемся. Когда проезжали мимо входа в ресторан, увидела нескольких брюнетов, метавшихся туда-сюда. Ясно, кого искали… – Не за вами гонятся? – спросил таксист, оглядываясь. – Сделай так, чтобы никого сзади не было, – сказала Алла. – Понял, – кивнул таксист и прибавил газу. – Так что я хотела тебе сказать, – продолжала Алла, обращаясь к Сереже. – В принципе с Тягуновым была скукотища. Никто не приглашал на танец. Никто не похищал. У него на лбу написано: черный пояс плюс сто очков из ста возможных из любого вида оружия. А я приключения люблю, вот как сегодня. Жалко тебе, что ли, если бы потанцевала с другими? Хотя драка – еще лучше. Но только куда мне девать тебя в таком виде? – Могу предложить комнату, – сказал таксист. – Это еще зачем? – насторожился Сережа. – Сиди уж, – сказала она. – Сколько? Таксист пожал плечами, встретившись с ней взглядом в зеркальце. Он никак не мог понять эту пару. |