Онлайн книга «Любовь Бешеного»
— Спасибо, Михаил Никифорович! — Шефа благодари: его забота! Пальто надень, замерзнешь! — Ничего, так добегу. — Ну смотри, как хочешь! Бывай! — Полковник вдруг зевнул. — Совсем старый стал! — прошептал он и, как только Воронов вышел, сразу рванул вперед. Андрей плюхнулся рядом с Ланой. — Наговорились? — улыбнулась она. — Давай сюда! — Лана распахнула полу дубленки, накинутой на плечи. — Замерз, милый! — Уже согрелся! — вздохнул довольный Воронов, прижимаясь к ней и чувствуя, какая она теплая и нежная. — С корабля на бал? — спросила Лана. — В шестнадцать часов на ковер к начальству. Слышишь, Слава? Отвезешь нас домой и свободен до пятнадцати! — Хорошо, товарищ майор. — Надо же, майор! — удивленно прошептала девушка. — Да еще и со служебной машиной! — А ты как думала: уважают твоего мужа! — подмигнул Воронов, но тут же прошептал на ухо: — Зря размечталась о служебной машине: это только на сегодня, завтра уже придется везде ходить на своих двоих. — Слава Богу! — облегченно вздохнула Лана. — А то я начала думать, что тебя только ночью видеть буду. — Почему это? — Ну как же? Если со служебной машиной, значит, важная персона. А важная персона сутками на работе, — пояснила она и тут же рассмеялась. — Ты чего? — Знаешь, эти слова… «важная персона»… как они тебе не идут! Ну никак… — Это почему? — Воронов почти искренне обиделся. — Не хочу, чтобы ты становился важной персоной! — прошептала Лана. — Оставайся таким, какой есть: милый, добрый, нежный и мой! — Так и быть, не буду становиться важной персоной. — Он решительно тряхнул головой, потом обнял ее за плечи. От Ланы шел такой жар, что он мечтательно протянул: — Ах, как я тебя хочу… Скорее бы… — А я думала, ты спать хочешь. — В глазах Ланы забегали чертики. — Какой сон, какой тут сон, если мы уже больше суток не… — Тсс! Андрюша, ну… — Она прикрыла ему рот пальчиком и горячо зашептала на ухо: — С ума сошел: в машине! — А что особенного? Слава, мы уже больше суток не… — Андрей! — воскликнула она в полный голос, и щеки ее покрылись румянцем. — Не отдыхали больше суток, — упрямо закончил Андрей, — все то на ногах, то на заднице… — Фу, дурачок! — звонко рассмеялась девушка. — А ты о чем? — Он невинным взглядом скользнул по ее фигурке. — Да ну тебя! — Она обидчиво надула губки, однако не выдержала и рассмеялась: — Ой, мы же совсем забыли! — О чем ты? — А чем я тебя кормить буду? Наверняка в твоем доме шаром покати! — Да, ты права, — смутился Воронов. — Предусмотрено, товарищ майор! — неожиданно отозвался водитель, слышавший весь разговор. Взяв с переднего сиденья внушительный пакет, он протянул его Воронову: — Вам просили передать! — Кто? — Товарищ генерал! — Ну, Порфирий Сергеевич… — только и смог выговорить Воронов, восхищенно качая головой. — Прямо как отец родной! — заметила Лана. — Это точно! Вот такой мужик! — Он вскинул кверху большой палец. В квартире было прохладно и пахло нежилым помещением. Те, кому доводилось возвращаться в надолго оставленное жилище, знают этот специфический запах заброшенности, который ни с чем не спутаешь. Но стоит побыть в квартире с полчаса, она словно бы оживает, просыпается и тут же «вспоминает» свою обычную атмосферу. Тогда на душе воцаряется покой. Пока Лана осматривалась и распаковывала сумку, Воронов быстро принял горячий душ. Тщательно вытерся, накинул халат и вышел к ней. — Прошу, милая, ванная согрета! Что будешь: чай или кофе? — А в пакете только кофе. Я уже туда заглянула! — усмехнулась девушка. — И что же там, джентльменский набор? — А что в него входит? — Коньяк?! — Есть! — Шампанское?! — Есть! — Икра?! — Есть! — Лимон?! — Даже два! — Колбаса?! — Ветчина! — Ну и конечно же жареная курица?! — Все понимаю, но как ты узнал про курицу? — удивилась Лана. — По запаху, милая! — ответил он и обнял ее. — Ну ты и жук, милый! — рассмеялась она. — Есть еще хлеб и соленые огурчики! Нравится? — Ну это уже разврат желудка! — воскликнул Воронов. — Ну ты и сказал! — усмехнулась Лана. — Надо же придумать такое? Разврат желудка! Ладно, вари кофе, я быстро! — подхватив халат, она юркнула в ванную. — Свежее полотенце там на веревке! — крикнул Воронов вдогонку. — Спасибо, милый! Андрей быстро открыл банку с икрой, откупорил коньяк, разложил на тарелке ветчину, уже нарезанную тонкими ломтиками, огурчики, лимон. Закуски оказалось так много, что курицу он положил в холодильник. Сварив кофе, оставил его на плите, а столик на колесах подкатил к своей огромной кушетке и только тогда сел, откинулся на спинку и задумался. Когда он смотрел на Лану, ему всякий раз не верилось, что девушка действительно его любит. Но она была с ним так нежна, так ласкова, что стоило ей хотя бы просто прижаться к нему — и сразу уходили прочь все его сомнения. Он успокаивался. Интересно, как она воспримет их первую разлуку? А не отказаться ли к чертовой матери? Сколько можно воевать? Ведь не мальчик уже! Да и о семье должен заботиться! Раньше, когда был один, мог свою голову подставлять где угодно и подо что угодно, но сейчас? Сейчас, когда рядом с ним любимая женщина, он обязан думать не только о себе! Воронов не заметил, как задремал… Было жарко. Пески. Слепящее солнце. Вокруг сжимается кольцо душманов, все однополчане уже погибли, и только он один продолжает стрелять и стрелять. Но душманов не становится меньше, они лезут со всех сторон. Кажется, ему не спастись… — А-а-а! Сволочь! Не возьмете! — закричал он, встав во весь рост и поливая свинцом все вокруг из ручного пулемета. Пули жужжали, как пчелы. Он даже видел их полет, видел и знал, что каждая из них несет смерть, и подзадоривал себя нечленораздельными выкриками. Из всех чувств осталось только одно — чувство ненависти. … Обещав принять душ, Лана не удержалась от соблазна и залезла в ванну, тем более что Андрей ее почти уже наполнил. В воде Лана разомлела, вылезать не хотелось. Она вдруг подумала — как же ей повезло! Андрюша, Андрюша, ты не такой, как все… До него мужики видели в ней только женщину, с которой тут же норовили завалиться в постель. И она начала понемногу привыкать, что к ней относятся потребительски… Потом появился Савелий: умный, мужественный. Он понял все. И ей тоже все стало ясно: ее исковерканная душа с налипшей на нее грязью потянулась за этим чистым и простым парнем, словно изнемогая от долгой жажды. И она припала к нему, как к чистому родничку. |