Онлайн книга «Приговор Бешеного»
— Для меня это не страшно. — И он смело вывернул карманы рыжеволосого. Савелий ничего не сказал и подошел к тому, с которым разделался сам. В его карманах он обнаружил только две вещи: паспорт и телефон сотовой связи. Паспорт, выданный в Москве на имя Селезнева Олега Серафимовича. — Ну, что? — спросил Ростовский. — Дома поговорим, — озабоченно ответил Савелий и повернулся к Денису: — Что у тебя? — Только паспорт. Некий Артамонов Григорий Валентинович, гражданин России. Оставить в кармане? — Да. У тебя, Андрей? — Кроме оружия, тоже только паспорт: Прокофьев Валентин Викторович, паспорт выдан в Москве. — Оставь все, как было. — А сам наклонился и положил в карман своему противнику паспорт, а телефон взял с собой. — Идем домой, пока толпа не собралась. Прихватив Мушмакаева, они вернулись в квартиру Ростовского. — Твой тоже мертв? — спросил озабоченно Андрей у Савелия. — К сожалению… — К сожалению? — взорвался тот. — Эти подонки хотели нас прикончить, а ты — к сожалению! — Мне не их жалко, а то, что нельзя прояснить коечто. — Какая разница, кто хотел разделаться со мной? — тихим голосом проговорил Мушмакаев. — Тебе — никакой, а мне… Позови-ка жену, пусть посидит с ним, поговорить нужно. — Савелий кивнул на дверь комнаты. — Ксюша! — крикнул Ростовский, и она тут же вошла. — Ты в оружии разбираешься? — спросил Савелий. — Да она девяносто шесть из ста выбивает, — хвастливо ответил за нее Ростовский. — Отлично, покарауль его, пока мы разговариваем. Миша, дай ей оружие. Ксюша без трепета взяла пистолет-пулемет и направила на пленника. — Что-то узнал? — предположил Гадаев. — Пока нет, но есть идея… — Он вытащил из кармана телефон сотовой связи. — Думаешь, по последнему звонку что-нибудь вычислить? — предположил Ростовский. — Чем черт не шутит, когда Бог спит. — Савелий нажал кнопку повтора, выждал немного и вдруг услышал: — Дежурный службы безопасности, подполковник Семенов слушает, говорите. Савелий вздрогнул от изумления, но взял себя в руки и решительно произнес: — Могу я поговорить с Селезневым? — Каким Селезневым? — несколько странным тоном поинтересовался дежурный. — Олегом Серафимовичем… — Его сейчас нет, но если вы оставите свое имя и телефон, то я передам, и он вам перезвонит. — Спасибо, я еще позвоню! — Хорошо, — невозмутимо бросил тот и положил трубку. — Ну? — едва не хором спросили ребята, заметив его изменившееся лицо. — Ничего не понимаю. — Савелий был очевидно растерян. — Может быть, скажешь наконец, кто тебе ответил? Не черт же из преисподней? — спросил Андрей. — Почти. Ответил дежурный по ФСБ, который и… — … подтвердил, что твой Селезнев там работает, — закончил за него Гадаев. Савелий молча кивнул, потом повернулся к Андрею: — Что с трупами будем делать? — А ничего, для этого есть полиция. — А свидетели? — Тех, кто видел, я знаю, молчать будут, а другие… Не думаю, что кто-то с удовольствием пойдет свое время тратить на полицейские допросы, протоколы. — Он махнул рукой. — Лично меня больше интересует сейчас оконная рама. — Ты уж извини, что я… — виновато начал Михаил. — Посмотрите на него! Он мне жизнь, можно сказать, спас, а за какую-то несчастную раму извиняется. Брось! Ксюша! — Что? — откликнулась она. — У, черт, совсем забыл, она же гада этого на мушке держит. У нас как, собрание окончено? Мне нужно коечто сделать. — Да… Денис, смени Ксюшу, а я немного с Мишей поработаю, — сказал Савелий, но тут же озабоченно нахмурился, заметив у Дениса кровь. — Ты что, тоже ранен? — Ерунда, царапнуло той же пулей, что прошила наш мешок, — отмахнулся Денис. — Какой мешок? — не понял Гадаев. — Который мы из Чечни тащим. — А, этот… — рассмеялся Михаил. — Выходит, не только «ссыкун», но еще и «дырявый». — Что, тоже сахарку захотелось? — отозвался Ростовский и повернулся к Савелию: — Слушай, Бешеный, а почему ты не удивился, когда я сказал, что мне о пальчиках можно не беспокоиться? — уходя, поинтересовался Андрей. — Когда здоровались, я заметил, что ты их чем-то смазываешь, — тоном учителя пояснил Савелий. — Надо же, никто и никогда не замечал, — удивленно пробурчал Андрей и вышел. Как только их оставили наедине, Савелий осторожно притронулся к ране Михаила. Гадаев поморщился. — Тебе же не больно, — заметил Савелий. — Это я так, в предчувствии боли, — виновато ответил тот, — извини. — Ничего, проехали. — Савелий продолжил свою «работу». Рана оказалась очень глубокой, и ему пришлось подключить всю свою внутреннюю энергию, чтобы сначала остановить кровь, а потом приступить к регенерации пораненных клеток. Постепенно недоверчивое выражение лица Михаила сменилось настоящим восторгом. — Боже мой! — воскликнул он, когда Савелий, с испариной на лбу, устало откинулся на спинку стула. — Да тебе же цены нет, а ты тут рискуешь жизнью! — Не преувеличивай и, пожалуйста, оставь меня сейчас одного. — Савелий действительно чувствовал огромную усталость, и ему требовалось побыть одному, чтобы быстрее восстановить силы. — Хорошо, — понимающе кивнул Михаил, встал и пошел к выезду. — Погоди, — остановил его Савелий, — повязку не снимай пока и не распространяйся об этом, ладно? — Как скажешь. А если спросят, чем занимались? — Скажи, боль снимал. Савелий понимал, что он никогда не сможет объяснить кому-либо то, каким образом он приобрел свои способности, потому пусть у каждого будут любые предположения на этот счет. Главное, что ему удается помогать своим близким, а остальные имеют право думать, что хотят. Повернув руки ладонями вверх, он прикрыл глаза и мысленно обратился к Космосу. Явственно представил, как прямо над его головой открылось некое отверстие, из которого на него хлынул поток живительной энергии. Этот живительный поток вошел в него, очистил все его энергетические чакры и через его ноги ушел в землю. Когда этот процесс завершился, Савелий провел одной ладонью по другой, встряхнул ими и открыл глаза. У него было ощущение, словно он только что отошел ото сна, в котором пребывал часов десять. Взглянул в зеркало и удовлетворенно крякнул: лицо было посвежевшим и даже помолодевшим. |