Онлайн книга «Кремлевское дело Бешеного»
— И для чего тебе эта бодяга? — А чтобы тот мудила почувствовал себя посвободнее, пораскованнее и не уловил раньше времени грозящей ему опасности, а значит, медленнее мозгами шевелил и побыстрее выдал нужную нам информацию… Понятно? — Мне кажется, это вряд ли сработает… — недоверчиво протянул Ростовский, но тут же добавил: — Хотя смотри: это твоя игра — тебе и водить… — Тогда слушай! Значит, так… Мы входим, и разговор начинает твой Серега: спокойно, интеллигентно, без наезда… Так, мол, и так, он, то есть я, юрист и наш клиент, будто бы в сильном напряге, и вы, как моя крыша, тоже сидите в непонятке. Вот и пришли разобраться по-хорошему: кто, что, откуда, зачем и можно ли это дело кончить полюбовно? Если тот скажет, что вопрос о мировой не в его компетенции, предложить ему организовать встречу с тем, кто может решать… А если начнет напрягаться: ни ну, ни тпру, ни кукареку — «забивай» ему «стрелку», и уж тогда будем действовать вашими методами… — Какими это «нашими»? — строго спросил Ростовский. — Вашими — это неофициальными, жесткими, но справедливыми… изначально. — Не по закону, короче, а по понятиям, — удовлетворенно заключил Ростовский. — Я правильно тебя понял? — То есть абсолютно! — улыбнулся Савелий. — Ладно, посмотрим, чья возьмет… Ростовский умолк, размышляя о предстоящей разборке. Лимузин тем временем, следуя подсказкам Говоркова, пробирался меж заборов и гаражей к зданию «Гаранта». Ростовский, Савелий и брат Ростовского, юрист Сергей Симбирцев, вылезли из лимузина, к ним присоединился и Гапур, которого тут же окружили его охранники, и они всей гурьбой направились к главному входу, у которого дежурили двое здоровых охранников, одетых в черные спецназовские комбинезоны. Савелий усмехнулся, заметив огромную лужу перед входом: «Тоже мне хозяева!» — Куда? — спросил один из охранников. — К шефу. Поговорить надо, — откликнулся Ростовский. Охранник не без должного уважения осмотрел хорошо одетую четверку, вышедшую из роскошного лимузина, не оставил без внимания и остальные иномарки. Взяв портативную рацию, торчавшую у него из кармана на рукаве, тихо проговорил: — Людвиг Генрихович, тут к вам какие-то… — он запнулся, не зная, как представить прибывших, чтобы и шефу было понятно, и чтобы ненароком не задеть «крутых ребятишек», — деловые ребята подъехали, поговорить хотят… — Сколько их? — Тех, что подошли? — Старший охранник вновь осмотрел их и почему-то ответил: — Трое, кажется, с пятью охранниками… — Непонятно, кого еще он принял за охранника… — И все? — переспросил по рации голос. — Нет… Всего человек пятнадцать наберется… — Охрана пусть с вами подождет! — Хорошо, понял. — Охранник, получив указания, отключил рацию. — Значит, так, — сказал он, — вы трое можете пройти… остальные… — но его тут же прервал Гапур: — Четверо, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Хорошо, четверо! — после небольшой паузы согласился тот. — Остальные подождут здесь. Потом спросил: — Оружие есть? Если есть, то оставите здесь: при выходе все вам вернут! — Нет у нас ничего! — глядя прямо в глаза охраннику, твердо проговорил Савелий. Ростовский и Гапур недоуменно переглянулись. — Я проверю? — неуверенно спросил охранник. — Проверяй! — согласился Савелий, продолжая смотреть ему в глаза. Тот деловито ощупал их всех по очереди и, несмотря на то что все, кроме Симбирцева, были вооружены, а он рукой дотронулся до каждого ствола, заключил: — Все чисто! — Пошли! — дал команду Ростовский и первым вошел в открывшуюся бронированную дверь вражеского логова. За ним двинулись Савелий, Гапур и Симбирцев. По дороге Ростовский тихо спросил Савелия: — Что, парень из охраны твой человек? — Нет, с чего ты взял? — Савелий удивленно пожал плечами. В богато обставленном кабинете на втором этаже в окружении пяти дюжих охранников их уже ожидал Людвиг Генрихович Шлезингер — бывший кадровый разведчик ГРУ, а ныне генеральный директор «Гаранта». Увидев входящего в дверь кабинета Савелия, он на мгновение остолбенел: более суток назад его люди доложили, что этот человек уже превратился в лепешку заодно со своим автомобилем, и на тебе: означенный покойник, живой и здоровый, словно сошедший с фотографии, выданной Шлезингеру Калошиным, сейчас самым бесстыдным образом заявился к нему в офис, да еще и глупо щерится во весь рот! Людвиг Генрихович был хитрым, опытным лисом и, разглядев тех, кто вошел, вместе с их «целью»., сразу понял, что разговор предстоит тяжелый. Но он был уверен в своих людях и поэтому вел себя достаточно свободно и нагло. Он только не учел, что ни Ростовский, ни тем более Савелий, а уж о Гапуре-то и говорить нечего, никто из них не выносил хамства. — Зачем пожаловали? — спросил Шлезингер, по-барски развалясь в кресле, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к пришедшим. — Мы хотели бы выяснить, в чем заключаются претензии к нашему партнеру, находящемуся под нашей защитой, — следуя договоренности, интеллигентно начал разговор Сергей Симбирцев. — А ты кто? — Я — юрист фирмы! — Продолжай… — не скрывая усмешки, бросил Людвиг Генрихович. — Ваши люди ведут за ним наблюдение, покушаются на его жизнь, что, вполне естественно, нам не нравится. Возможно, если вы уточните, что является причиной столь пристального к нему внимания, мы могли бы найти такое разумное решение проблемы, которое в конце концов всех нас устроило. Несмотря на свой богатый опыт разведчика, Шлезингер уже давно жил по другим законам: теперь он уважал только силу и принял вежливый тон так называемого юриста за проявление слабости пришедших и даже не спросил у них, кто они такие, что было его главной ошибкой. Он подумал, что Сергей испугался за свою жизнь и готов пойти на любые уступки. А поскольку и Скворцов, и Калошин в один голос твердили Шлезингеру о каких-то бумагах, из-за которых они объявили охоту на Мануйлова, Людвиг Генрихович рассудил, что можно добыть те самые бумаги, не прилагая особых усилий: надо только еще немного надавить на пришельцев, и всех делов-то… А с непонятно как выжившим Мануйловым Шлезингер решил разобраться несколько позже, после того как тот сам принесет ему на блюдечке с голубой каемочкой столь нужные его шефам документы. — Ваш приятель или партнер, как вы говорите, сунул свой нос туда, куда его никто не просил, — сказал Шлезингер, — ив его руках оказались бумаги, которые ему не принадлежат, и если он отдаст их нам, то значительно облегчит свою дальнейшую судьбу. — Эти бумаги мне очень дорого достались, — сдерживая изо всех сил нарастающую в нем злость, произнес Савелий, — дайте мне за них компенсацию, и вы их получите. |