Онлайн книга «Бешеный жив!»
- Разумно, - одобрительно кивнул Константин. - Тебя видел кто-нибудь? - Видел швейцар, но никому об этом не скажет, - заверил Ростовский. - Очень хорошо! Не понимаю, чего ты тогда опасаешься? Наркоман, ты уверен, о тебе ментам не сообщит, швейцар тоже... - Я тебе не говорил, что опасаюсь за себя: хочу понять, что там произошло, понимаешь? - Что еще рассказал твой "очевидец"? - Да я вроде бы все обозначил, - насупил брови Ростовский. - Хотя нет, еще Наркоша вспоминал какую-то рыжую бабу... - Рыжую? - встрепенулся Константин, словно охотник, почуявший след зверя. - С этого момента все подробнее, пожалуйста... - На дне рождения баб не должно было быть: эту рыжую привел Филипп, помощник именинника, мерзкий, доложу тебе, тип. Насколько я понял Наркошу, она приглянулась имениннику, и тот, всех выставив из кабинета, остался с ней вдвоем. А почему ты так повелся, когда я сказал о рыжей бабе? - Ты слышал о странных покойниках в Москве? - Кто о них не читал: весь город в панике. О каком-то народном мстителе уже легенды складывают. И что? - Так вот, мне пришлось заняться одним таким странным покойником. - И что? - повторил свой вопрос Ростовский. - А то, что в той истории тоже фигурирует девушка с рыжими волосами! - Чушь полнейшая! - фыркнул Андрей. - Ты можешь представить, что какая-то фифочка ходит по городу и мочит мужиков? Кстати, из покойников в "Золотом руне" двое были настоящими убийцами: с одним из них даже я предпочел бы не встречаться на узкой дорожке! Это наверняка совпадение. - Знаешь, Андрей, я уже давно не верю ни в какие совпадения, - твердо сказал Константин. - Тогда давай выпьем по дозе и еще раз все внимательно перетрем. Разошлись они под самое утро, но ни Константин, ни Ростовский так и не смогли прийти к какому бы то ни было конкретному выводу. И только перед самым расставанием Константин неожиданно для себя спросил: - Послушай, ты давно не разговаривал с Джулией? - С какой Джулией? - не врубился Андрей. - С женой Бешеного... - А, с Джулией! - Ростовский с грустью вздохнул. - Свинство, конечно, но мы с ней с самых похорон не общались. Она разве еще в Москве? - Кажется, да, - задумчиво ответил Рокотов-младший. - Навестить бы надо: может, помощь какая требуется? - Обязательно выберусь! Разгребусь с делами немного и выберусь! На этом они и расстались. Вернувшись домой, Ростовский долго не мог заснуть, переполненный впечатлениями минувших вечера и ночи, и уже когда глаза начали смыкаться, дал себе слово завтра же навестить Джулию... Не мог уснуть и Константин: его терзала одна и та же мысль, и эта мысль была о Джулии. И прежде чем отправиться в царство Морфея, Рокотов-младший тоже поставил перед собой задачу повидать Джулию... А та, о ком столь серьезно размышляли два ее хороших знакомых, отлично выспалась и проснулась в весьма приподнятом настроении: полученная накануне солидная доза адреналина хоть отчасти, но помогала справиться и с одиночеством, и с болью от утраты любимого Савелия. Единственное, что омрачало ее настроение, - тоска по маленькому Савушке, от которой она не могла избавиться даже после частых бесед с ним по телефону. Ей не хотелось никуда выходить из дому, а потому, провалявшись до трех часов дня, Джулия встала, приняла контрастный душ, приготовила любимую глазунью и только собралась сесть за стол, как раздался звонок в прихожей. "Странно, кто это может быть? Вроде никого не жду!", - подумала Джулия. Она накинула халат, вышла в прихожую и заглянула в дверной глазок: за дверью стоял тот, кого она меньше всего хотела бы видеть - Андрей Ростовский. Поразмышляв, Джулия все-таки решила впустить его, хотя бы из уважения к Савелию. - Здравствуй, сестренка! - дружелюбно воскликнул Ростовский, протягивая цветы, шампанское и коробку с тортом. - Здравствуй, Андрей, - сухо проговорила она и посторонилась. - Проходи. - Что-то случилось или не рада меня видеть? - насторожился Андрей. - А почему я должна радоваться человеку, из-за которого погиб мой Савушка? - с укором спросила Джулия. - Занимался бы нормальным делом, и мой муж остался бы жив. - Казалось, еще немного, и глаза ее зальются слезами. - Я понимаю тебя, сестренка, и можешь поверить, что я скорблю не меньше, чем ты: не забывай, что я тоже потерял самого близкого для меня человека, я потерял брата! - Не ожидавший такого приема Андрей недовольно насупился. Джулия взглянула на Ростовского и как будто кожей ощутила его переживания. Имеет ли она право осуждать Андрея за то, что Савелий вступился за него? Это было его решение, выбор Бешеного, и не ей осуждать и винить кого-то. - Ладно, извини, Андрей, - примирительно проговорила Джулия. - Глазунью будешь? - Не откажусь. - Взгляд его смягчился. Как он может обижаться на жену своего брата? Ее тоже можно понять - такой красивой любви, какая была у них с Савелием, он никогда не встречал. Джулия нарезала салат из помидоров, поделилась с ним глазуньей, потом протянула Ростовскому бутылку шампанского. - Открой, пожалуйста, помянем мое... нашего, - поправилась она, - помянем нашего Савушку! - За тебя, братишка, как за живого! - Они встали, чокнулись и выпили. Потом выпили за маленького Савушку, после чего Джулия спросила: - Знаешь, почему злюсь на тебя? - Интересно, почему? - Ты лишил меня возможности отомстить этим подонкам, убившим Савелия! - Какая разница, кто отомстил? Главное, что ни один из них не ушел от возмездия! - торжественно произнес Андрей. - А для меня есть разница! - возразила Джулия и потом вдруг с ехидной усмешкой сказала: - Зато другие теперь отвечают за его смерть! В ее голосе Ростовский почувствовал что-то такое, что не могло не насторожить. Ему показалось, он слышит голос Бешеного, нет, даже не его голос, а интонацию. И это ощущение было настолько реальным, что Андрея невольно пробила дрожь. - О чем ты говоришь, Джулия? - с волнением спросил он. Она не ответила, хотела налить шампанского, но Ростовский перехватил бутылку и наполнил оба фужера. Джулия взяла свой и с вызовом бросила: - Да упокоятся ваши души грешные! - И жадно выпила шампанское до дна. В этот момент раздался скрип и створка шифоньера медленно приоткрылась. Андрей встал, подошел, чтобы закрыть дверцу, но его глаза словно опалило чем-то ярко-синим в шифоньере. Это было столь неожиданно, что он провел рукой по нежной шелковой ткани и повернулся к Джулии. |