Онлайн книга «Икона для Бешеного - 2»
все слепим чики–чик. Оставайтесь здесь. А я примусь за дело. Когда придет время, подам вам сигнал. Оставьте рацию на приеме. С этими словами грузный Малюта, отдуваясь, встал и побрел вниз, к своей маленькой армии. Даже в условиях северной природы он старался держать фасон и не снимал свое любимое длинное черное кашемировое пальто. Путаясь в полах, он подошел к парням. При виде главаря бойцы побросали стаканчики с чаем и радостно двинулись ему навстречу. Будет дело! Один из трех «Хаммеров» остался в лощине вместе с тремя парнями, которых Малюта оставил в качестве охраны Горста. Пару дней назад тот отпустил своих телохранителей, потому что дело намечалось грязное и парни Малюты годились для этого дела больше. Две мощные машины, переваливаясь на буграх, выползли из лощины и рванули прямиком через поле, приминая траву и оставляя после себя широченную колею. За стеклами джипов мелькали оружейные стволы. Бойцы Малюты загоняли рожки в автоматы и передергивали затворы. Но перед выездом они получили четкое указание от Малюты: оружием не козырять и пальбу открывать только по его сигналу. Он дал слово Горсту, а данное слово, пусть оно хоть черту дано, Малюта свято соблюдал. Председатель Горст наблюдал в бинокль, как джипы добрались до монастырских ворот и беспрепятственно вторглись во внутренний двор. Что происходило за стенами — не было видно. И это обстоятельство, эта неизвестность мучили Горста. Он грыз ногти, пальцы его кровоточили. Казимира сидела рядом, но даже не пыталась успокоить своего любовника и подельника. В ее глазах горела отчаянная решимость. Никто не знал, что за черные мысли метались в ее голове. Она сжимала в правой руке нагрудный католический крест и шептала латинские слова молитвы. Никита Разумнов просто сидел в стороне и строил планы на тот случай, если все пойдет не так, как надо, и придется делать ноги. Пока ничего путного в голову не приходило. Никиту приводило в отчаяние то, что на несколько сотен километров вокруг не было ни жилья, ни даже охотничьей заимки. Увидев рядом с собой четко отпечатавшийся в земле волчий след, Никита вздрогнул и плотнее закутался в куртку. Она у него была такая же, как у его шефа Горста, но без мехового воротника. Доктор Приходько молчал, с отчаянием оглядываясь по сторонам. Едем, — коротко бросил Горст и встал. Никита и Казимира вопросительно посмотрели на него. Малюта еще не подал сигнал… — робко заметил Никита. Все равно едем, — приказал Горст: его мучили нехорошие предчувствия. Не прошло и десяти минут, как они уже стояли на камнях, которыми был выложен внутренний двор монастыря. Иди, настоятель ждет, — бросил подошедший к нему Малюта и добавил, странно посмотрев на Горста: — Чего ж моей отмашки по рации не дождался? Да вот, подумал, что тебе помощь нужна, — в тон ему ответил Горст. Он толкнул дверь, и оказался в настоятельских покоях. Слово «покои» звучит торжественно, а на самом деле это была такая же келья, как и у прочей братии. Горст сунулся было к руке настоятеля, но тот плавно отвел ее и спросил: Что за обиду мы вам причинили, если вы врываетесь в наши пределы, нарушаете мир этого Богом благословенного места, беспокоите братию? Дело в том, святой отец, — развязно начал Горст, без приглашения устраиваясь на лавке у стены, — что наступил великий час для России. Мы переживаем нелегкие времена, страну надо спасать, и потому время терять мы не можем. Вы знаете, что нам нужно… — …и мы намерены это получить! — угрожающе закончил Малюта. Его не смущал сан священника, сидевшего перед ним. Его одолевали мысли совсем иного плана. Отец настоятель не казался испуганным. Скорее наоборот, его даже забавляла та наглость, с которой у него требовали икону. Но вы должны понять, — попытался он урезонить непрошеных гостей, — что икона сия — а речь, как я понимаю, идет именно о ней — исстари находится в монастырских пределах… Чудотворная икона Софийской Божией матери не является собственностью отдельно взятого монастыря, — торжественно изрек председатель Горст. — Эта священная реликвия является собственностью всей нашей православной России. И наступил тот час, когда она должна покинуть свое временное пристанище и быть представлена народу. И поручено это сделать именно мне. И кто же это вам поручил такое святое дело? — искренне изумился отец настоятель. У меня есть полномочия как у председателя Комитета Государственной Думы по разработке национальной идеи, — веско произнес Горст. — Икона и есть наша национальная идея. Укрывая ее, вы льете воду на мельницу врага и препятствуете стремлению народа обрести самого себя и возродиться… Да бросьте вы кобениться, батюшка! — встрял в беседу Малюта. — Мы согласны кинуть вам солидную сумму на всю вашу братию монашескую — больно тощие они у вас, — а вам лично — на дорогие камилавки. Не беспокойтесь, мало не покажется. Сумма будет такая, что устроит всех! Я верно говорю? — Малюта подмигнул Горсту. Председатель закрыл глаза, мысленно проклиная тот день, когда связался с этим уродом. Одной своей фразой Малюта перечеркнул все дипломатические усилия Горста. В дверь постучали. Малюта открыл, в проеме виднелась фигура одного из его парней. Он нагнулся к уху атамана и что‑то жарко прошептал. Малюта изменился в лице. Он захлопнул дверь, вытащил свой любимый парабеллум и направил ствол прямо в голову отцу настоятелю. Короче, гони икону, и баста! Нечего мне мозги засирать! В чем дело, Малюта? — попытался было вступиться за батюшку Горст. Замолкни, депутат хренов! — заорал Малюта, его всего трясло. — Ну, святой отец, веди к иконе! А если… — начал было настоятель, но Малюта тут же оборвал его не дослушав: А будешь возражать, построю твою братию вдоль монастырской стены, поставлю пулемет и враз выкошу всех до одного! Будешь перед скелетами обедни служить! Дошло до тебя наконец?! В глаза Малюты читалась такая отчаянная решимость, что отец настоятель понял, что он не замедлит исполнить свою угрозу. Настоятель встал и спокойно предложил: Спрячьте ваше оружие. Негоже перед чудотворной иконой с немецким шпалером представать. Икона все видит. Икона все знает. Торопливо засунув парабеллум обратно, за пояс, Малюта бросился к двери вслед за настоятелем. На выходе он прошептал Горсту на ухо: Вокруг монастыря какое‑то подозрительное движение. Надо рвать когти, иначе наши кости здесь останутся и никто их даже не зароет. Горст размышлял о другом: как это священник так быстро определил модель пистолета да еще обозвал его жиганским словечком «шпалер»? |