Онлайн книга «Обратись к Бешеному»
Это самое мягкое, что мог услышать человек с подобными способностями в случае отказа. Там, за колючкой, все озлоблены, всякий считает себя безвинно пострадавшим: все обострено столь сильно, что любая, даже самая незначительная, оговорка вызывает такую бурную реакцию у любого сидельца, словно каждому из них нанесли кровную обиду. Короче говоря, дай только повод – отметелят от всей души. И тот, кто допустил косяк, может считать, что ему еще несказанно повезло, если бедняга просто окажется на больничной койке и сможет вообще когда-нибудь оклематься. Конечно же, неудавшемуся музыканту приходилось петь, несмотря на категоричные запреты эскулапов: тут уже не до сохранения голоса, живым бы остаться. Раз попел, два попел, и вскоре его речь можно было различать с большим трудом. Наверняка сбылись бы предсказания врачей, если бы на зону вскоре не пришел Сиплый, который, имея почти такой же дефект с горлом, пожалел бедолагу и взял парня под свою защиту. Нужно заметить, что на зоне, как правило, быстрее всего сходятся те заключенные, которые имеют что-то общее между собой: например, жили в прошлом в одном городе, имели одинаковое увлечение на свободе, одной национальности, одни недуги. Такие сидельцы образовывают даже в тюрьме, во время следствия, семьи. Члены такой семьи питаются вместе, делятся получаемыми с воли продуктами, защищают друг друга. Так сошлись и герои нашего повествования: один – сиплый, другой – хриплый. Поначалу хрипатого певца все так и звали – Музыкант, но когда у него, от «хорошего питания», раскрошился зуб и местный умелец сварганил ему фиксу из рандолевого металла, Сиплый резонно решил, что человек с кличкой Музыкант должен петь и играть, а коль скоро не может, пусть будет Фиксатым… * * * – Ломится? – с недовольным прищуром переспросил Сиплый своего давнего телохранителя. – Говорит, срочно нужно побазарить с тобой, босс! – пояснил Фиксатый. – Ладно, зови его сюда! – Сиплый повернулся к девицам: – Идите-ка, лярвы, в спальню… – И сколько тебя ждать, милый? – томно спросила пышненькая блондинка. Проведя наманикюренным пальчиком по его щеке, она попыталась прижаться к нему своими прелестями. – Отвали! – угрюмо отмахнулся Сиплый. – Сколько нужно, столько и будешь ждать: деньги-то все равно капают! – он хлопнул ее по заднице и мерзко хихикнул. Когда девицы, нисколько не стесняясь Фиксатого, бесстыдно выскользнули за дверь, Сиплый дотянулся до аппарата и нацепил его на шею и только потом накинул на себя махровый халат с капюшоном. – Чего тебе, Монгол? – спросил Сиплый, когда тот вошел в гостиную. – Базар есть… – буркнул тот в ответ. – Так срочно, что нельзя было подождать, пока я расслабляюсь и ублажаю свое тело перед будущими победами? – Сиплый гордо выпрямил спину. – Поверь, Сиплый, не стал бы портить тебе удовольствие, – понимающе вздохнул Толик-Монгол, – но дело у меня срочное… Понимаешь, менты поганые моего братишку приняли, – угрюмо добавил он. – За что? – встрепенулся Сиплый, мгновенно сообразив, что арест брата Толика-Монгола может сулить большие неприятности: парень многое знал о делах их Академии. – По бакланке взяли, да к тому же он еще и сопротивление при аресте оказал… Бакланка, конечно, говно, а вот второе – гнилое дело: менты не любят, когда им морды бьют… – задумчиво проговорил Сиплый. – Однако парня по-любому нужно вытаскивать: хороший пацан, нашенский… – он недовольно поморщился. – Где сидит? В Бутырке или на Матросской? – В КПЗ пока, в Центральном округе… – Толик-Монгол так стиснул зубы, что они скрипнули. – Говорил же ему: стерпи, коль меня нет рядом. Потом разберемся и накажем, бля! – Толик-Монгол зло сплюнул. – Хотел повидаться с ним, чтобы напутствие дать и успокоить немного: денег ментам давал, ни в какую! У тебя там кто-нибудь есть? – Может, мало давал? – спросил Сиплый. – Пятихатку зеленых за десять минут свиданки, мало, что ли? – обидчиво буркнул тот. – И не взяли? – удивился Сиплый. – Говорю же, ни в какую! Уперлись, как бараны! – Толик-Монгол вновь ругнулся. – Странно… – Сиплый задумчиво побарабанил пальцами по столу. – За пятьсот баксов в КПЗ не только свиданку дают, но еще и двух баб могут притаранить, как говорится, в придачу… Что-то здесь не так… – Я и говорю… – Что ж, нужно искать концы среди судейских, – Сиплый поморщился, как от зубной боли, и со вздохом покачал головой: – Санек-Санек, как же ты неосторожно так?.. Послушай, а твой братан метлу там не развяжет: он же много чего знает о наших скорбных делах? – Ты че, Сиплый? – воскликнул Толик-Монгол. – Санек не из тех, кто своих сдает! – Ну да, ну да… – недоверчиво заметил Сиплый. – По-любому нужно его вытаскивать… Значит так, сам туда не суйся! – решительно заявил он. – А я попробую среди судейских пошерстить: может, кто и купится. Если не удастся, используем запасной вариант с нашим полковником. Пора ему всерьез подключиться самому: он денежки любит и не откажет! Недаром же все время подкармливал его… – А если откажется? – Он? – Сиплый даже рассмеялся от такого нелепого предположения. – Братишка, он слишком замазан, чтобы позволить себе такую глупость! – На то он и мент, чтобы ему не верить! – недоверчиво пробурчал Толик-Монгол. – Никуда он не денется! Посмотришь, вытащит он твоего братишку только так! – заверил Сиплый… – Хватит нервничать, Монгол, хочешь расслабиться? У меня такие две телки зависли: с ног до головы оближут… А толстожопая блондинка всасывает в себя аж до самых гланд! – Нет, Сиплый, настрой не тот… – отмахнулся Толик-Монгол, продолжая думать о брате. – Как хочешь: мое дело предложить… – А мое – отказаться… * * * Пока уголовнички думали да гадали, как вытащить на свободу своего сподвижника, Савелий отправился навстречу с Богомоловым, которую тот назначил на конспиративной квартире. Дверь открыл сам генерал. У него был такой таинственный вид, что Савелий сразу сказал: – Константин Иванович, вы так смотрите, словно сюрприз мне приготовили. – Ну вот, скажи, как с тобой бороться? – разочарованно спросил генерал. – От тебя ничего не скроешь, – он вздохнул. – Ладно, входи в гостиную и встречай свой сюрприз. Все, что угодно и кого угодно, ожидал увидеть Савелий, только не того, кто поднялся из-за богато накрытого стола. Ослепительно улыбаясь во все тридцать два зуба, к нему навстречу, раскинув руки в стороны для объятий, устремился сам Майкл Джеймс. – Мой Бог, глазам своим не верю! Савелий! – воскликнул американский гость. – Майкл? Неужели я вижу перед собой старого друга Майкла? – Савелий с трудом сдерживал свои эмоции. |