Книга Эта тета, страница 37 – Оксана Робски

— Кризис, девочки, — тоже вздохнула Наталья Петровна, — мужики сходят с ума.

— Они и так сходят с ума! — возразил Млей.

— Да, а теперь представь, каково им в кризисе! Думаешь легко такое бабло терять? — Наталья Петровна проверила пальчиком, не высохла ли ещё маска. Палец испачкался в голубой пасте, и она вытерла его об диван. Потом вытерла диван сумкой.

— А разве она должна высохнуть?! — уточнила Жажа.

— Сейчас прочитаю. — Наталья Петровна достала инструкцию и поискала глазами текст на русском языке.

— Что мне с ним делать, не знаю… — Жанна как будто разговаривала сама с собой.

— Вот, нашла. Девочки, она не должна сохнуть, она должна впитаться.

— А скоро? — спросил Млей. — Не написано?

— Мы уже минут двадцать сидим — Жанна тоже дотронулась до лица пальцем. — Что-то не впитывается.

— Подождём ещё, — решила Наталья Петровна.

— Я уже и ругала его, и не разговаривала с ним, — продолжала Жанна — Ничего не помогает.

— Он вроде тебя так боится… — Млей пожал плечами.

— Боится?! — воскликнула Наталья Петровна. — Да он с ней в магазин вчера отказался ехать!

— Как отказался?! — не поверил Млей.

— Так! — кивнула Жанна — Я ему говорю: поехали со мной, хочу себе чулки подкупить.

— А он? — спросил Млей.

— А он как начал орать! Чуть не дурой меня обозвал. Представляете?

— Ужас, — согласилась Наталья Петровна.

— Девочки, зачем я вообще эту маску делала? Мне сейчас опять краситься придется! — вздохнула Жанна.

— Давайте смывать! — тут же предложил Млей.

— Я ещё посижу, — решила Наталья Петровна. — У меня вроде начала впитываться.

Жанна и Млей умылись в туалете и вернулись.

— Режиссёр Котов обещал меня в кино снять! — кокетливо произнесла Наталья Петровна

— А что твой-то? — спросил Млей.

— Не впитывается. Я, пожалуй, тоже умоюсь. — Она вышла.

— Не спрашивай её про мужа, — попросила Жанна — А то она сразу плакать начинает.

— Так и живёт с той малолеткой? — уточнил Млей.

Жанна кивнула, тщательно припудрив лицо.

— Муся! А я решила тебе свои клипсы подарить! — сообщила Наталья Петровна, когда вернулась.

Они примерили клипсы Млею.

— Красиво! — выдохнула Жанна.

— Красиво! — согласился Млей, рассматривая себя в маленькое зеркало пудреницы.

Водитель Карины оставался всё таким же недоброжелательным по отношению ко мне. По-моему, он меня просто ненавидел.

«Завидует, — решил я, — нашему счастью».

Карина встретила меня в испачканном краской фартуке и с палитрой в руке.

— Как хорошо, что ты пришёл! — обрадовалась она — Попозируешь?

Карина усадила меня на задрапированный чем-то красным стул и надела мне на голову шапку Деда Мороза.

— Не шевелись, — попросила она руками очень серьёзно. — Я буду писать твой портрет.

В комнате уже стояло несколько этюдников, и на каждом из них — портреты различных мужчин.

Карина бросала на меня быстрые взгляды и наносила на холст мазки.

— Есть какая-нибудь деталь, которая характеризовала бы только тебя? — спросила Карина.

Я задумался.

— Любимое стихотворение. Или воспоминание из детства. Это бы мне помогло! — Она мерила мое лицо карандашом, определяя пропорции.

— Гантели! — предложил я.

— Или гантели! — радостно согласилась Карина и тут же пририсовала в нижнем левом углу грушу времён Ивана Поддубного.

— А кто все эти мужчины? — спросил я, во-первых из любопытства, а во-вторых для того, чтобы Карина подумала, будто я ревную.

Она широко улыбалась и дразнила меня.

— Нет, правда, кто это? — настаивал я, эмоционально размахивая руками.

— Не шевелись! — строго посмотрела на меня Карина.

— Не буду позировать, пока не скажешь! — заявил я и нахмурился. И сощурил глаза. Как Бред Питт в «После прочтения сжечь».

— Ну ладно, не дурачься! — попросила Карниз. — Мне работать надо.

— Скажи! — настаивал я.

— Ты хочешь услышать это от меня? Ладно: это всё твои портреты! Доволен? Только не гордись слишком сильно. — Карина обиженно поджала губы.

Я немного удивился, но не подал виду.

— Я действительно хотел услышать это от тебя, — сказал я.

Карина улыбнулась.

Когда портрет был закончен — я узнал в нём волевой подбородок водителя, карие Каринины глаза, свои уши и чей-то внушительный нос, — мы сели пить чай.

— Этот портрет самый удачный, — сказала Карина.

— Из-за груши, наверное, — предположил я.

— Хочешь, он будет твой? Только если ты обещаешь повесить его над кроватью!

— Конечно! — с жаром откликнулся я. — Обещаю.

— Забирай.

— Прямо сейчас?

Она показала мне рукой: прямо сейчас.

Портрет был такой огромный, что с трудом влез в мою машину.

Дома я честно вбил над кроватью гвоздь и повесил портрет. Не стоит обманывать женщин по пустякам.

Мне пришлось попросить молоток у тёти Зои. Она, конечно, вызвалась мне помочь.

— На меня похожа, — прошепелявила она, глядя на портрет. — В молодости. Ох, и красавица я была!

— Ты, тётя Зоя, и сейчас ничего! — сказал я, водружая портрет на стенку.

— Ты уж не забирай её, когда переезжать будешь, — попросила она — Оставь на радость старухе.

Я пообещал. Карина мне на Тете ещё сто таких нарисует!

— Ура! Дубленки! — орал я, когда вышел на работу.

— Где дублёнки-то, молодой человек? — спросила тётка в каракулевой шубке.

— Там! — Я махнул рукой точно по сценарию менеджера.

Я прыгал и радовался: я зарабатываю деньги! Может быть, и до повышения допрыгаюсь. И тогда найму Карине учителя рисования. Я стал прыгать ещё выше. Нелегко работать — но надо!

Зазвонил телефон.

Я решил, что звонит Млей, но оказалось — Вова.

— Анжелина! — раздалось в трубке. Вова явно выпил.

— Ты что, забыл, как меня зовут? — холодно поинтересовался я.