Онлайн книга «Большая книга перемен»
|
– Сейчас пойду к ней. Коля выпил чаю, остыл от неприятных впечатлений дня, постарался наладить в себе ровное расположение духа. Но чтобы без вранья – Лиля сразу почувствует. Он вошел. Лиля, не открывая глаз, сказала: – Весь в делах? Коля заметил, что у нее кривится набок рот и слова произносятся с большим трудом, чем раньше. – Да. Квартиру готовлю. Скоро переедем. – Не повезло. Если бы наш дом. А не тот. Упасть и все. Сразу. Вместе с вами. Шучу. Я одна. Коля, сделай что-нибудь. – Что ты хочешь? Пить? Есть? Сменить белье? – Не хочу пить. Не хочу есть. Не хочу белье. Сделай что-нибудь. – Что? – Я больше не могу. Я не могу. Эта боль. Тоска. Я не могу. Я не хочу так умереть. Коля, можно меня вылечить? Можно? – Я всегда говорил, что можно. – Ты успокаивал. Я серьезно. – Можно, – твердо ответил Коля. – Хорошо. Я выздоровлю, – сказала Лиля и не заметила, что так говорить неправильно (обычно следила за речью). – Я всё… Сначала. Буду счастливой. Обещаю. Молодой. Опять. Ты будешь. Гордиться. Иметь меня. Самую красивую. Женщину. Я хочу жить, Коля. И не хочу боли. Я не хотела боли и не хотела жить. А теперь хочу. Сделай что-нибудь. Продай. Душу. Черту. Жаль. Его нет. Или есть? – Есть, только неизвестно, где искать, – попробовал пошутить Коля. – Когда. Кто готов. Он сам придет. Ты не готов. Ты не хочешь. Жертвовать. Ничем. Помогать да. А жертвовать нет. Спаси меня, я очень прошу. – Я сделаю все, что возможно. – Хорошо. Больно, Коля, больно, больно! – тихо закричала Лиля. – Очень больно! Пожалуйста! Вошла Даша с блюдечком, на котором был шприц. – Мама, сейчас будет лучше, – сказала она. – Мама? Я что, умираю уже? Я Лиля! Я ненамного старше тебя! После укола Лиле стало легче, она задышала ровно, заснула. Даша взяла салфетку, чтобы протереть ее лицо, но, ничего не сделав, повернулась к Коле. – Мне страшно, – шепнула она. – Лиля сухая. Перестала потеть. – И что это значит? – Не знаю. Но мне страшно. Я могу отъехать на несколько часов? – Да, конечно. Даша, выйдя из дома, сразу же позвонила Павлу Витальевичу. Тот был в своем поместье, то есть недалеко. Услышав, что Даша хочет поговорить, попросил ее подождать немного у дома, приехал на машине, повез к себе. – Или ты в город хочешь? – Нет. – Вы когда переезжаете? Страшно смотреть, как у вас дом стоит. Хотя там, я видел, какая-то труба под вами обнаружилась. Она держит, оползней не должно быть в ближайшее время. С переездом помочь? Квартиру подготовили? Павел Витальевич был в курсе всех дел – позавчера он позвонил Даше, узнав о неприятностях, свалившихся на ее семью (и считая, что ввиду этого надо отбросить свои обиды), предлагал помощь, Даша отказалась. Она не стала ничего объяснять в машине, не хотела говорить сбоку человеку, который не глядит на нее. Она хотела прямо в глаза. И, когда приехали, прошли в гостиную, она села напротив Павла Витальевича, внимательно и серьезно посмотрела на него и начала говорить: – Ты предлагал помочь. Не знаю, может, из вежливости. – Нет. – Тогда… Я сказала, что пока ничего не нужно. Потому что не знала, что нужно. Теперь знаю. Колю не пускают в его квартиру жильцы, выгнать он их не может. Пробовал – не получилось. Поэтому нам некуда переехать. Можешь помочь? – Легко. Сегодня же. – Спасибо. Еще. Лиля умирает. Или у нее обострение. Нужны лекарства, обследования. Может, стационар. Все очень дорого. Очень. Нужны деньги. Дашь? – Дам. – Это не взаймы, я не знаю, когда смогу отдать. Лет через десять, если подождешь. – Дам просто так. Что еще? – Все. Нет, главное. Для тебя главное. Я прошу тебя это сделать просто так. То есть ты в меня влюбился, если правда… – А ты сомневаешься? – Влюбился, ладно. Уже поэтому можешь помочь. Я прошу тебя ничего от меня за это не требовать. Чтобы я жила с тобой, чтобы вышла замуж. – То есть, если потребую, ты тогда от меня помощь не примешь? – Приму. Другого выхода нет. И буду с тобой жить, если захочешь, и замуж выйду. Я могу это сделать. И даже не скажу, что это очень противно. Я не хочу этого, вернее, не хочу так, но могу. Поэтому давай я не буду тебе ничего обещать. Абсолютно. Если раньше еще могла обещать… Ну, или намекать… Теперь нет. Я просто и нагло прошу тебя помочь. За то, что ты меня любишь. Больше не за что. А я тебе за это ничего не обещаю. Павел не только выдерживал взгляд Даши, он сам смотрел ей прямо в глаза – с нежностью и восхищением. – Какая же ты… – Какая? – Ты, конечно, понимаешь, что я соглашусь. Ты это сразу знала? – Нет. – Тогда ты вообще невероятная. Или умней всех женщин на свете. Значит, если скажу, чтобы ты тут осталась прямо вот сию минуту, останешься? – Да. – И я тут же окажусь скотиной и подлецом? – Почему? Ты в своем праве. – Да нет. Ты все сделала, чтобы я этого не смог сделать. Ты меня уже хорошо знаешь. А если смогу? Ты же ничего обо мне не знаешь. – То знаю, то не знаю… Павел Витальевич, честное слово, у меня охоты нет сейчас гадать, знаю я тебя или нет. Поможешь или нет? Даром или как? – Помогу. – Спасибо. До свидания. – Ты пешком пойдешь? – Попроси кого-нибудь, чтобы меня отвезли. Неудобно мне сейчас с тобой быть, понимаешь? – Конечно. Шура отвезет. Огромный молчаливый Шура отвез Дашу домой. Она вспомнила, что Костяков ответил только на первый вопрос, сказал, что поможет. А даром или не даром, не сказал. Ну и ладно. Жизнь покажет. Вечером в квартиру, занятую упорными братьями-молдаванами, вломились несколько людей в камуфляжной одежде. Без оружия, но с наручниками. Они надели наручники на братьев и вывели во двор, не обращая внимания на крики женщин, причитания и тычки старухи. Во дворе братьев запихнули в милицейский воронок. Жены, плача, выбежали, стали спрашивать, что будет с мужьями. Им ответили, что мужья будут отпущены, как только все вещи из квартиры вынесут, а ключи будут переданы, кому надо. Фургоны и бригада грузчиков готовы. – Что делать? – спросили жены братьев в открытую дверь воронка. – Соглашайтесь! – послышалось оттуда. |