Онлайн книга «Большая книга перемен»
|
Яна очень хотела попасть в этот театр. Она и раньше думала об этом, о театре и о Егоре. А тут отцу поручили написать книгу о Костяковых. Совпадение показалось неслучайным. В это же время она уличила Ростика, что он постоянно созванивается и списывается с одной девушкой не из их компании, прицепилась к этому, устроила Ростику скандал, рассталась с ним. Стала свободной. Решившись, Яна узнала телефон «Микса», позвонила и спросила, когда прослушивают актеров для театра. Ей ответили: по понедельникам, с четырех часов дня и до ночи. – Что, так много людей? – Да, так много. Яна знала, что у «Микса» репутация театра не простого, экстремального, поэтому сама явилась в экстремальном виде, то есть своем обычном: черное и фиолетовое, кольца в ушах, в носу, на нижней губе. Фойе театра было небольшим и просто оформленным – только афиши спектаклей. Сбоку загородка с вешалками – пустой по летнему времени гардероб. Дешевые фанерно-металлические стулья вдоль стен. Дверь в зал, за которой Яне чудилось что-то необыкновенное. Очередь на прослушивание оказалась небольшой: две подружки-симпатюшки, обе блондинки, худой прыщавый юноша, нервничавший, и мужчина лет под шестьдесят, одетый опрятно, но бедно, похожий, подумалось Яне, на токаря-пенсионера. Или слесаря. Очень уж пролетарское лицо, бесхитростное. Неужели тоже в актеры хочет? Из высокой двери вышла лысая худая девушка в широких штанах и полосатой футболке, обтягивающей подростковый ребристый торс без признаков груди. – Кто первый? Подруги переглянулись, наскоро поспорили шепотом, наконец одна решилась, встала. Вошла. И вышла через пять минут. Пожала плечами: – Что? – спросила подруга. – Ничего. Не гожусь. – Почему? – Не объяснил. – Тогда я тоже не пойду! – сказала подруга. – Ты чего? Попробуй! – Не хочу! Я и раньше не хотела. Это ты… – Я?! Да если б ты меня сюда не поволокла!.. Препираясь, они ушли. Юноша был дольше, минут десять. Вышел, мотнул отрицательно головой и быстрыми шагами удалился. Человек с лицом токаря-слесаря пошел к двери. Оглянулся на Яну. Вдруг перекрестился и открыл дверь решительной рукой. Яна не выдержала, подскочила, приникла ухом. Услышала громкое и распевное: Я три дня и три ночи искал ваш умет, Тучи с севера сыпались каменной грудой. Слава ему! Пусть он даже не Петр! Чернь его любит за буйство и удаль. После этого тишина. Потом тихие голоса. Потом опять громкий, на грани крика, голос токаря-слесаря: Послушайте! Ведь, если звезды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно? И опять тишина. Сразу же после этой строчки. И опять негромкие, вернее, плохо слышимые голоса. Голос слесаря-токаря. На этот раз он смирил свою мощь, не разобрать, что читает. И опять тихо. Дверь открылась, Яна едва успела отскочить. Токарь-слесарь вышел, утирая пот со лба и, не глянув на Яну, пошел к выходу. Лицо у него было чистосердечно расстроенное. Выглянула лысая девушка. – Кто еще? – Я. – Заходите. Яна вошла. Ей стало странно и страшно, будто Золушке, попавшей во дворец. Сходство в том, что во дворце главное не блеск и богатство, а таинственность. Простой человек никогда не знает, что там происходит. Вот и в этом зале была – таинственность. Полумрак. Сцена с пятном света на полу, у края. Какой-то особый запах – дерева, материи. Шаги звучат гулко. Яна шла по проходу, озираясь. – Идите на сцену, – послышался голос. Яна поднялась по трем ступенькам, повернулась. Прожектор светил в лицо, она отступила. Но луч тут же последовал за нею. Яна щурилась. Она ничего перед собой не видела. – Сейчас привыкнете, – раздался голос Егора. Через некоторое время глаза действительно немного привыкли, но Яна по-прежнему ничего не различала, кроме смутных очертаний амфитеатром поднимающихся ступеней. В этом театре не было кресел, только ступени, Яна вспомнила, как однажды, когда была тут на спектакле, сидящий впереди массивный мужчина подался назад до упора, и ей пришлось пристраивать ноги вбок, чтобы он их не отдавил. – Я вас не вижу, – сказала Яна. – А вам зачем? – Нет, но мне надо же видеть, с кем я разговариваю. – Вы будете не разговаривать, а читать, – поправил голос девушки. – А кому читать? В пустоту? – В пустоту не хотите? – голос Егора. – Вообще-то интересней видеть, кому читаешь. – Может быть. Ладно. Дайте, пожалуйста, свет в зал! – обратился Егор к кому-то. Дали свет – неяркий, но достаточный. Яна увидела Егора и сидящую рядом лысую девушку с блокнотом в руках. – Как вас зовут? – спросил Егор. – Яна, – с удовольствием ответила Яна. Она любила свое имя. – Образование? Это не имеет значения, я просто спрашиваю. – Среднее, собираюсь поступать на филфак. Яне показалось, что лысая девушка усмехнулась. – А почему вы так одеты? Это опять же безоценочно, – уточнил Егор. – Это просто вопрос. Казалось бы, ответить легко: сказать, что всегда так одета. Но Яна отвечала не только Егору, а еще и этой девушке. И она вдруг сказала с улыбкой: – Чтобы вам понравиться. – Да? Вы решили, что мне это нравится? Почему? – Ну, ваш театр называют же экстремальным. А я, типа, тоже экстремалка. Да нет, на самом деле я всегда так хожу, – все-таки призналась Яна. – Вот! – сказал Егор лысой девушке. – Вот что важно. Я не понимаю, играет она или нет. Хочет понравиться – значит, играет, да? Но слишком естественно это делает. Мы бросаемся в крайности – или играть вовсю или совсем не играть. А в жизни любой человек немного наигрывает. Почти всегда. – Конечно, – сказала Яна. – Я когда у родителей деньги прошу, это такой спектакль. На меня билеты надо продавать. – Вы рассчитываете что-то заработать у меня в театре? – Не откажусь. – Вам нужны деньги? Зачем? – А вам не нужны? – Я не плачу актерам много. – Я на самом деле не ради денег пришла. – Хорошо. Что будете читать? Яна подготовила несколько текстов. Стихотворение Ахматовой «Сероглазый король» – в первую очередь. Она знает его назубок. Читала своим раз сто. Они, хоть и любители альтернативной культуры, Ахматову уважали, а некоторые девушки при последних словах: «Нет на земле твоего короля…» – даже плакали, настолько проникновенно у Яны получалось. Хотя, если покурить как следует, и от учебника математики заплачешь. |