Онлайн книга «Большая книга перемен»
|
– С ума сойдешь, если ничего не делать. Лиля пожала плечами. – Я не сойду. Нет, я бы пошла работать, но чтобы – одна. А то ведь обязательно вокруг всякий народ… Это не мое. Я вообще людей не люблю, особенно когда их много. – Ты только себя любишь? – обвиняюще спросил Илья. – Ты прямо как на собрании, – осадил его Коля. – Все себя любят, это нормально. – Но не только же себя, – рассудил Сторожев. – Папу, маму. У меня кошка еще есть, – добавил он, чтобы не выглядеть слишком серьезным и не насмешить этим Лилю. – Нет, – сказала Лиля. – Я только себя. Папу и маму – постольку-поскольку. Папа у меня крестьянин, мама тоже, честно говоря, не интеллектуалка. У меня с ними общего языка нет совсем. – Ага. Они тебя выучили, и у тебя теперь с ними нет общего языка? – как бы негодовал Илья, на самом деле любуясь Лилей, ее откровенностью, на которую сам был неспособен. – Вот именно, – кивнула Лиля. Друзья не могли понять, то ли она дурачит их, то ли правду говорит. Лиля ускользала, а узнать ее лучше было трудно: после уроков она сразу же шла домой, от общих классных мероприятий откровенно отлынивала, никто не ходил к ней в гости, и она ни к кому не ходила. Однажды был разговор о ней – без нее. – На такой девушке жениться нельзя, – сказал Коля Иванчук. – Она всю кровь выпьет. – А если бы она согласилась, ты бы первый женился, – сказал Валера Сторожев. – Может быть, – не стал спорить Коля. – Как это? – не понял Илья. – Сам говоришь – нельзя жениться, а сам… – Если я говорю, что нельзя, это не значит, что я не могу этого сделать, – многозначительно изрек Коля. – Такие девушки – на раз, точно вам говорю, – веско сказал Валера. Его мнение приходилось уважать, он единственный из компании был человеком с опытом: летом у него была неделя отношений с замужней женщиной на даче, с которой он встретился в какой-то рощице, где она собирала грибы, пела и была немножко пьяной, поэтому всё вышло легко. А потом встречались, рассказывал Валера, уже по-настоящему, и она творила такие чудеса, что приятно вспомнить. Осенью же к Валере прибилась соседка-пэтэушница, регулярно забегавшая без проблем, как чаю попить – повозиться в постели, страстно пыхтя. Она, по словам Валеры, ему уже надоела, но друзья не верили: они тогда не могли представить, что такие вещи могут надоесть. Им казалось, что они могли бы возиться в постели с кем угодно сутками напролет. Валера их не разубеждал. – Лиля выделывается, конечно, но чтобы девушка на раз, это ты загнул, – возразил Илья. – С чего ты взял? – Опыт. Много строит из себя, а на самом деле… Была у меня одна гимнастка из спортивной школы. Двоюродный брат у меня там футболом занимался, сейчас бросил. Ну, познакомились. Оля ее звали. И она тоже вот так говорила все время: хочу богатого, красивого, с машиной, а остальные в минусе, ни с кем не буду принципиально. Один раз захожу в раздевалку, она там. И больше никого. – Там общая раздевалка, что ли? – Нет. Общий коридор и двери налево и направо. В их раздевалку дверь была открыта, я заглянул, она там, – достоверно объяснил Валера. – Захожу, ну, что-то там сказал, не помню, потом еще всякие разговоры, потом обнял ее так, ну, нежно… Деликатно зажал, в общем. Короче, мы там закрылись – и всю ночь. Девочка оказалась, я скажу, еще та. Хрупкая, а так ногами сдавит, что ребра трещат. Валера рассказал не свою историю, а историю двоюродного брата – как свою. Ему верили: имея в запасе настоящие приключения, он мог спокойно врать и выдумывать новые. Верили и завидовали: каждому хотелось бы остаться на ночь с гимнасткой, и чтобы она так сдавливала ногами, чтобы ребра трещали. Не показывая, однако, этой зависти, Коля завелся: – Если тебе так кажется – попробуй! Попробуй, зажми ее! В раздевалке! – Зачем? И почему обязательно в раздевалке? – Но она же тебе нравится? – В общем-то да. – А я в нее влюбился, ребята, – всерьез сказал Илья. Сторожев рассмеялся, но тут и Коля заявил: – Я тоже. Предупреждаю. – Это как? – не понял Валера. – Морду, что ли, будешь бить, если я к ней подойду? – Может, и буду. – Надо по-честному! – сказал Илья. – Монетку кинуть? – спросил Валера. – Дурак ты. По-честному это так: прийти к ней и сказать, – предложил Илья. – Ага. Все трое припремся? – хмыкнул Валера. – Зачем? По очереди. Чтобы все открыто. А кто каким пойдет, вот тут можно как раз монетку бросить. Нет, нас трое. На спичках. Тянуть будем. И они тащили спички. Длинная, короче, еще короче. Первому выпало идти Валере. Он волновался. Его опыт по сути, ничего не стоил. Да, была полупьяная женщина в околодачном мусорном леске, почему-то в одном купальнике и мокрая, с венком полевых цветов на голове, которая вышла из кустов, увидела Валеру (он рыл червяков для наживки) и спросила: – А где я? – Тут наша дача. Вон там. А там Волга, пляж. – Замечательно. Вы здесь никто не говорите «река», вы все говорите «Волга». Почему? – Не знаю. Потому что Волга. – Ну и что. Я живу на речке Дубне, это под Москвой. И когда мы идем купаться, мы говорим: пойдем на реку. И никогда: пойдем на Дубну! Загадка. Женщина села рядом, чуть не упала, оперлась о его плечо. – Хожу тут пьяная, опасно, – засмеялась она. – Да нет, – успокоил Валера. – Тут народ нормальный. – А тебе сколько лет? – Шестнадцать. – А я думала, восемнадцать. Пусть будет восемнадцать, ладно? – Как это? – Молчи. Все было довольно неловко, жарко, потно, бестолково, после чего женщина сказала: – Быстро иди отсюда, и ты меня не видел. Никаких повторных встреч и чудес, конечно, не было. Да и с некрасивой конопатой пэтэушницей, существующей в рассказах как голубоглазая блондинка, вышло заурядно – зашла спросить книгу, узнала, что родителей дома нет и будут нескоро, спросила: – А ты целоваться умеешь? Мне с парнем завтра встречаться, а у меня не очень с этим. Опыта мало. – Умею, конечно. – Научи. Учил и учился сам. Потом возня, торопливость, ерзанье. Пэтэушница наладилась ходить чуть не каждый день, Валера ее еле отвадил, в этом он не врал. Но с Лилей совсем другой случай. И вот Валера пришел к ней. Лиля удивилась, провела к себе в комнату, Валера успел отметить линолеум на полу с рисунком под паркет, ковры на стенах, золотистые обои в завитушках – сбывшиеся мечты советского выдвиженца и его верной супруги. В комнате Лили тоже были и завитушки на обоях, и ковер с пестрым узором, а также стол с идеальным порядком на нем, а еще кровать, белый тюль на окнах… |