Онлайн книга «Закодированный»
|
Я завидую тем, у кого в кармане 54 рубля без сдачи. Я завидую тем, кого выбирают в какой-то совет. Он стесняется очень, он не хочет и хочет потрудиться родины для задаром. Я завидую тем, кто кофе пьет, не снимая пальто. Я завидую тем, кто свою жену не убил сейчас ни за что со злобой. Я завидую также тем, кто вовсю завидует мне. Я завидую тем, кто завидует тем, кто завидует только себе со страстью. Я завидую тем, кто встает рано утром под пение птиц. Я завидую тем, кто не встал допоздна, не желая показывать лиц измятых. Я завидую только им и еще человеку одному, а кому – не скажу. И кроме этих людей, не завидую я никому, никогда, ни за что. (27.12.91, Москва, метро Чеховская-Дмитровская) А когда придет невермор, ненавязчивый, словно вор, будто насморк, простой и велик, как Толстой, и разящ, как на желчи настой спиртовый, я скажу тогда палачу, что подохнуть пока не хочу. Он от радости спляшет и веревки развяжет, и вприпрыжку я поскачу, как новый. Неизвестно куда. (28.12.91, Москва, гост. Центральная, № 623, 9 ч. 30 мин., за дверью окрик: «Ты куда на х… пошла?» Меня всегда поражала эта формулировка вопроса, содержащая в себе ответ.) Вам никогда не казался гостиничный номер в чужом городе, есть телефон, но нет телевизора, но есть радио, но нет ванной, но есть умывальник-раковина, но нет сортира, но раковина на удобной высоте, если чуть встать на цыпочки, хорошо, что я не женщина, дешевый гостиничный номерок, но одноместный, вечером, не казался он вам тюремной камерой, куда вас временно посадили, – ну, для познания и этой еще стороны жизни? Не возникало ощущения, что вот сейчас, в этом ограниченном пространстве, оставленный и забытый всеми, ты, наконец, должен сказать себе что-то самое главное, самое основное, никем не внушенное, рожденное внутри твоего умственного мыслительного естества? И в нем будет вся твоя боль, вся твоя грусть, вся твоя любовь, и будет это именно – ТВОЕ, непридуманное, не наговоренное. Нет, право, пока у нас еще сохранилась способность осознавать себя сумасшедшими, мы не сошли окончательно с ума. И Богово подаренье – жизнь – не кажется бессмысленной. Хотя я не верю в Бога. Но и неверию своему – не верю. Я хочу верить просто, как жить. Я никогда уже этого не смогу. Почему же, скажите, сейчас, вот именно сейчас, когда я это пишу, на меня нашел короткий (вот-вот ускользнет) столбняк блаженной уверенности в необходимости всего? Необходимости. Не обойтись, не обойти. И это ощущение необходимости всего, может, и есть прикосновение души к тому, для чего люди приискали имя Бог? Я понять это не могу, назвать это не могу, это не счастье, не любовь, не транс какой-то, не радость выжившего организма после многонедельного запоя (запоя-то не было), не знаю что. И откуда взялось? – после довольно унылого дня, после езды в трамвае, где не хватало лишь гроба, а лица – словно именно на похоронах, после возвращения домой, где все то же, что и было, после… в общем, после всего того, что вы и сами представить себе легко можете. Не знаю. |