Книга Мария - королева интриг, страница 68 – Жюльетта Бенцони

— Мы давно не виделись с вами, дочь моя, — тихо произнес он, — а вам пришлось пережить немало приключений. Вам понравилась Англия?

— Не настолько, насколько мне того хотелось бы, святой отец, и боюсь, что то же самое произошло и с молодой королевой Генриеттой-Марией.

— Она несчастлива, я знаю, но корону надевают не для того, чтобы быть счастливой.

— Но она думала иначе! То, как встретил ее Карл, и их первые дни позволили ей надеяться, что их союз будет удачным. А потом…

Она лишь горестно всплеснула руками в знак провала. При этом священник повернулся к ней, и его темные глаза блеснули.

— Рассказывайте! — приказал он, и голос его сделался вдруг властным. — Я хочу знать обо всем, что вы видели, слышали, заметили…

— Но, святой отец…

— Рассказывайте, говорю я вам! Я так хочу! Одновременно он расстегнул и отбросил на спинку кресла черный плащ, под которым оказалась красная сутана, на которую Элен воззрилась, разинув рот, совершенно обескураженная.

— Господин кардинал? — наконец смогла выговорить она. — Ваше Преосвященство…

Видя, в какое замешательство привела ее разыгранная им сцена, Ришелье успокоил ее улыбкой и жестом пригласил занять кресло по другую сторону стола.

— Ну же, придите в себя! Я пригласил вас не для того, чтобы пугать, но для беседы, совсем как в прежние времена. Садитесь же!

Ноги девушки так дрожали, что она не отважилась сделать реверанс и лишь слегка преклонила колено, прежде чем занять указанное ей место.

— Раньше мне легко был довериться вам, свя… монсеньор. Боюсь, что теперь…

— ..это не окажется труднее только потому, что моя сутана красная, а не черная. Я по-прежнему священник.

— Все дело в том, что теперь мне будет стыдно рассказывать вам о своих бедах, поскольку я так мало значу!

— Вы себя недооцениваете! Только прислушиваясь к бедам обездоленных, можно научиться управлять. Ваше положение рядом с мадам де Шеврез и вовсе делает вас особо ценным свидетелем.

— Гораздо в меньшей степени, чем вы думаете, монсеньор, со времени последнего посольства лорда Карлтона и лорда Холланда!

— Которого я выгнал! Полагаю, герцогиня на меня в обиде?

— Это мягко сказано. Думаю, она ненавидит Ваше Преосвященство!

— Попробуем как-то пережить это. А теперь расскажите мне вашу историю, как если бы вы рассказывали ее своему старому другу! Нет нужды на этот раз прибегать к исповеди, не правда ли? Если только на вашей совести нет какого-нибудь тяжкого греха?

— Если ненависть — тяжкий грех, тогда я согрешила…

— Мы вместе рассудим это. Я вас слушаю.

С трудом оправившись от пережитого шока после раскрытия истинного лица отца Плесси, она начала свой рассказ — сперва неуверенно, но по мере продвижения вперед говорить ей становилось все легче. Кардинал отлично умел слушать, и, видя его внимательное лицо, Элен почувствовала себя едва ли не более уверенно, чем в сумраке исповедальни.

— Полагаю, — произнес Ришелье, когда она закончила свой рассказ, — что вы не желаете больше видеть того, кто нанес вам столь тяжкую обиду!

— Даже не знаю, монсеньор, — задумавшись на секунду, вздохнула девушка. — Одна часть меня с ужасом отвергает его, тогда как другая жаждет снова его увидеть.

— Хорошо, что вы осознаете это, но еще лучше, что вы в этом признаетесь. Что касается мадам де Шеврез, то, если она не сбежит к нему в Англию, а это навсегда закрыло бы ей двери Лувра, она никогда больше его не увидит, так же как и герцога Бекингэма, но если у вас возникнет желание сблизиться с лордом Холландом, я смог бы вам помочь… Сейчас же мне нужно знать, у кого бывает герцогиня. Мне докладывают, что в доме Шеврезов большая суета, притом что герцог в отъезде.

— Насколько мне известно, он часто сопровождает короля во время охоты. Даже когда тот отправляется в свой павильон в Версале.

— Иными словами, он продолжает игнорировать то, что происходит у него дома. После той вспышки, наделавшей много шуму, он предпочел вновь впасть в дремоту. Кто бывает в доме?

— Как обычно, принцесса де Конти, мадам де Ла Валет, мадам де Верней, а в последнее время иногда приезжает мадам дю Фаржи.

— Новая фрейлина королевы? И впрямь, что-то новенькое. А что же мужчины?

— Герцоги Монморанси и Невер, маршал д'Орнано, который дважды привозил с собой графа де Суассона, герцога Вандома и его брата, великого приора Франции.

— Черт возьми! И это в отсутствие герцога де Шевреза! Чем они занимаются?

— Пируют, слушают музыку, даже танцуют. Госпожа герцогиня живет на широкую ногу. Быть может, она старается забыться, — задумчиво прибавила девушка. — Она всегда кажется такой веселой, но ночами мне доводилось слышать, как она плачет.

— За исключением тех ночей, которые супруг проводит с ней, я полагаю?

— После истории на Новом мосту он не переступал порога ее спальни.

— Ах, мне это кажется весьма неосмотрительным, когда речь идет о такой женщине. Так она лишилась и любовника, и мужа? Долго она не продержится. Постарайтесь узнать, кто окажется следующим, если только мы сами не подошлем к ней своего человека…

Мария действительно страдала от воздержания, но не настолько, как полагал кардинал. Она только что открыла для себя бурные радости глубокой конспирации и целиком отдалась этому процессу. Смелая от природы, она наслаждалась опасностью, связывая ниточки, тянувшиеся к неизвестности, к будущему, в котором слава и смерть играли в орлянку. Период, надо признать, благоприятствовал подобному предприятию: история с женитьбой принца накладывалась на оглушительные политические успехи Ришелье.

Касательно Англии он сумел сыграть на благоприятном настрое Карла I, мечтавшего добиться союза с Францией против Испании, чтобы заставить французских протестантов подписать с ним мирный договор, который можно было считать окончательным: Ла Рошель, их истинная вотчина, обещала не снаряжать более своих кораблей против королевства. Свобода вероисповедания была предоставлена католикам в нескольких не пострадавших от религиозных войн поселениях, а церкви была возвращена ее собственность.

Но в то же время маркиз дю Фаржи, посол, подписал с Испанией пятого марта 1626 года Монсонский договор, по которому Вальтелин, возвышенность, служившая связующим звеном между владениями испанского Габсбурга и австрийского миланца, за которую велись такие ожесточенные сражения, будет приписана к швейцарскому кантону Граубюнден, а испанские форты будут ликвидированы. Одним словом, Ришелье принудил гугенотов заключить мир под угрозой, что подпишет договор с Испанией, и наоборот. Потрясающий дипломатический успех, благодаря которому кардинал упрочил свои позиции при короле, преисполненном искреннего восхищения к нему. Этот успех, однако, вызвал некоторые волнения во Франции и сыграл на руку мадам де Шеврез. Поколебалась даже уверенность Марии Медичи.