Онлайн книга «Пропавшие в Бермудии»
|
– Конечно, – засветился Пятница. – Я же объяснял вам – я счастлив при любых порядках. Я не могу быть несчастным. – А я могу! И буду, если не обеспечите мне встречу с вашими управителями! Ясно? Я женщина спокойная, но если меня разозлить… Я ведь не шучу, я вам тут разгром устрою! Пятница продолжал улыбаться, хотя и с долей грусти, потому что ему было жалко это женщину. Настя подумала, что Пятница не принимает ее слов всерьез. Она схватила вазу с цветами и разбила ее. Пятница улыбался. Настя взяла другую вазу, поменьше, и кинула ею в огромное зеркало, разгрохав его вдребезги. Пятница улыбался. Настя, взяв за ножку торшер, начала громить все, что попадалось. Пятница улыбался. Настя растерянно огляделась: все уже было разбито и поломано. Эх, гранатомет бы мне, подумала она. Настя не служила в армии и никогда не держала гранатомет в руках, но видела во всяких глупых боевиках (кто из нас не смотрел боевиков!), что он из себя представляет. И вдруг ощутила в руках что-то тяжелое. Гранатомет. Точь-в-точь такой, как в боевиках. Пятница продолжал улыбаться, но побледнел. – Вы можете меня убить, – сказал он. – Как это? Тут живут вечно, сам говорил! – Да. Если смертельно не заболеют и если никто не убьет. Это случается. Я не хочу – я тогда перестану быть счастливым! – Вы все перестанете тут быть счастливыми, если не отдадите мне моих детей! – закричала Настя. Но убивать Пятницу она не хотела, она понимала, что тот не виноват. Настя выскочила на балкон. Увидела, как обычно, толпу фанатов, на которых не обратила внимания. В одном из фильмов, который она видела, был эпизод, когда герой взрывал гранатометом телефонную будку. Точно такую же Настя разглядела на углу улицы – и вокруг никого. Настя прицелилась, пошарила, нащупала выступ, догадалась, что это спусковой крючок, нажала… Ее отбросило выстрелом назад, но она тут же вскочила и увидела, как будка взлетела вверх вместе с огромным языком пламени. Фанаты восторженно вопили – им понравился эксцентричный поступок звезды. – Еще! Еще! Еще! – скандировали они. – Замолчите, уроды, разрази вас гром! – гневно закричала Настя. И гром тут же разразил фанатов. То есть так показалось, на самом деле он прогремел в небе, потом сверкнула молния, многие фанаты попадали от страха. – Ага! – потрясала руками Настя. – Действует? Вам еще? Вскоре началось что-то невообразимое: гром гремел непрерывно, молнии сверкали одна за другой, и уже было непонятно, после какой из молний гремит гром, казалось даже, что сначала гремит гром, а уж потом сверкает молния, что противоречит, как вы знаете, законам природы, а если кто не знает, пусть бросает сейчас же эту книгу и берется за учебник. Прочитаете страниц пять – возвращайтесь. Продолжим с того же места. … Вернулись? Продолжаем. Итак, «ревела буря, дождь шумел, во мраке молнии блистали, и беспрерывно гром гремел, и ветры в дебрях бушевали», как поется в одной народной песне на стихи поэта К. Рылеева. Настя сама не ожидала, что так получится: вокруг всё действительно разбушевалось, заблистало и загремело. Даже фанаты разбежались, хотя и были призраками. Их можно понять: они-то призраки, но гром и молнии – настоящие! А в ЦРУ Председатели Ольмек и Мьянти получали множество электронных посланий и мысленных импульсов от обитателей Бермудии с одним и тем же вопросом: что происходит? Может, это предвестие землетрясения? Может, где-то в Бермудии извергается вулкан? Они и сами, видя, как носятся темные тучи и молнии озаряют грозовое небо, были поражены. – Это десятый уровень воображелания! – сказал Ольмек с тревожным недоумением. – Точно! – подтвердил Мьянти – тоже с недоумением, но радостным. – Чему вы радуетесь, уважаемый враг? Эта неистовая Настя может сильно повредить систему вечно желанной Бермудии, да цветет она вечно! – Давно пора повредить систему вашей вечно желанной Бермудии, чтоб ей пропасть! – Она такая же наша, как и ваша! – Возьмите ее себе! – желчно сказал Мьянти. – Лично я не понимаю, почему бы маме ни встретиться с детьми? – Им сейчас не до этого. Они сейчас о ней не вспоминают. – Но мы можем помочь. – Ладно, – сказал хитроумный Ольмек, которому в голову пришла некая мысль. – Пусть встретятся. Насте станет хорошо. Она захочет остаться. Один голос не в вашу пользу. – Да, – согласился Мьянти. – Это возможно. Тогда что будем делать? – Надо ее утихомирить. Например, сделать так, чтобы у нее прошла головная боль. Это в наших силах. – Мы запретили людям высшего уровня прямое вмешательство в желания, мысли, ощущения и чувства людей. – Брось, Мьянти, – махнул рукой Ольмек. – Прямое, косвенное, как ни назови, сам знаешь, когда ты можешь заставить другого человека что-то сделать, трудно удержаться от искушения. Вспомни, когда тебя не захотела полюбить Сильвия сто семнадцать лет назад… – Нечего ворошить прошлое! – резко оборвал Мьянти. – И мне очень стыдно за этот поступок! – Стыдно не стыдно, он был совершен! – заметил Ольмек. – Хорошо, хорошо! Но все-таки без ведома Насти я не стал бы вмешиваться в ее сознание. Необходимо получить ее согласие. – Она согласится. Кому понравится перспектива вечной головной боли? – Надо только предупредить, чтобы она хранила это в тайне. Если узнают, что мы способны убрать боль у многих людей… – Не способны. Сам знаешь, при этом частичка боли, пусть незначительная, переходит к нам. От одного, двух, даже десяти – еще ничего, я в себе ношу неприятные ощущения от пятнадцати человек, – поморщился Ольмек, – но взять боль всех никто не может. Нас, двенадцатиуровневых, всего двое. Да еще несколько десяти– и одиннадцатиуровневых. – Верно, – вздохнул Мьянти. После этого Ольмек, сосредоточившись, послал Пятнице мысленное сообщение, которое, преобразовавшись, пришло к нему в виде нескольких строчек на его коммуникатор. Он прочел, вышел на балкон, где Настя продолжала размахивать руками, и прокричал, перекрывая грохот грома: – Вам делают предложение! Вы терпите еще пять дней, а за это навсегда избавитесь от головной боли! – Иди отсюда! – невежливо отмахнулась Настя. – Нет у меня никакой головной боли! На самом деле она у нее была, но Настя ее сейчас не чувствовала. |