Онлайн книга «Черная тропа»
|
Она, насколько я мог видеть сквозь чуточку приподнятую повязку, больше осматривала комнату, нежели смотрела на меня — и это было хорошо заметно даже при тусклом свете ночника. Непонятно… Вот я и не спешу пока демонстрировать свои способности. Опершись рукой на кушетку, приподнимаюсь… и меня тотчас же ведёт вбок. Снова плюхаюсь назад. Доктор дернулся, перехватывая меня за руку, простучали каблучки, и откуда-то сбоку выскочила медсестра, пытаясь помочь ему. А вот мужик у стола — тот даже и не шевельнулся. — Простите, доктор… я, наверное, слишком уж переоценил свои силы… — Бывает… не переживайте, ваши неприятности остались позади! Да? Что-то сомневаюсь я в этом… Но, встревоженный моим падением, врач распорядился отвезти больного в палату. Что и было тотчас же сделано медсестрой. А вот мужик в золотых очках — вообще ко мне никакого интереса не проявил. Более того, когда врач, отдав распоряжение, направился к столу, чтобы сесть на стул, очкастый даже и не двинулся. И не убрал свои длинные ноги, так что моему доктору пришлось обходить стол сбоку. Пока коляска пересчитывала стыки паркета, я продолжил размышлять по этому поводу. Повязку мне заменили дымчатыми очками, и коридор теперь наблюдать тоже можно. Вот и моя палата. Слева от двери стоит стол и стул, на котором сейчас сидит коренастый медбрат. Медсестра помогла мне перебраться на кровать, осмотрела палату и выкатила коляску за дверь. Вот теперь… теперь, можно и подумать. Мозгами пораскинуть… А подумать есть над чем. Но разложим все по полочкам. Что мы имеем на сегодняшний момент. Больница? Точно не наша. Почему? Во-первых, язык. Я, естественно, не сомневаюсь в высоком профессиональном уровне немецких врачей. Но память ехидно мне подсказывает (в силу своих возможностей…) что случаи направления наших д е й с т в у ю щ и х офицеров на лечение в Германию — можно пересчитать по пальцам одной руки. И это были совсем уж вопиющие ситуации. Хорошо, представим себе, что именно такой вот случай и произошел. Угу. И отправили секретоносителя категории «А» на лечение в забугорье… Вам самим-то не смешно? Мне — так ни разу. Не может этого быть! Скорее уж немцев сюда бы привезли. Ладно, это выяснили. Больница… и даже бинты тут какие-то непривычные — жесткие. Наши мягче. И… А вот фиг — не больница это! Отчего? З а п а х и… точнее — их полное отсутствие. Не пахнет карболкой для дезинфекции — уж этот-то запашок ни с чем перепутать невозможно. Нет и иных, неотъемлемо присущих любому медучреждению ароматов. Нет кварцевых ламп в палатах и коридорах — а без этого обязательного атрибута сейчас невозможно себе представить даже самую захудалую больницу. А это — не захудалая! Когда меня везли по коридору, верхушки деревьев были почти вровень с окном — как минимум, второй или третий этаж. Немаленькое здание. Тихо тут… Нет телефонных звонков, да и сам телефон я видел только один — на столе у врача… В коричневом бакелитовом корпусе, с телефонной трубкой наверху. И никакого номеронабирателя (насколько удалось рассмотреть) там не имелось. Стоп! Был ещё один… на столике у дверей моей палаты. Обычный… полевой телефон! В сером д е р е в я н н о м корпусе — раритет! Как и моя инвалидная коляска — с металлическими колесами. Без резиновых шин и бандажей — оттого и постукивала по паркету. Для того и дорожка в коридоре — чтобы не слишком шуметь. С удобным к о ж а н ы м сиденьем. Вообще редкость — я таких колясок и вовсе не видывал. Где у нас такие есть? Паркет… и вовсе ни в какие ворота не лезет — нет таких больниц, не гигиенично это! Административный корпус — ещё могу поверить. Но меня-то по улице не возили! А в административных корпусах (ну, хотя бы — на этажах) палат не бывает. Уф! Что-то всё у меня кисло выходит… Ладно, будем думать. Но особо пораскинуть мозгами мне не дали — принесли обед. Вот, кстати, и об этом тоже. Кормят тут неплохо, я бы сказал, что очень даже неплохо. Но! Во-первых — минимум специй. Отчего? Я же не язвенник. Во-вторых — выбор блюд. Он здесь весьма невелик, но готовят хорошо. Гороховый суп — через день. Ещё какой-то овощной и рыбный. Каши… почти совсем не дают. Манка была… раза три. Или четыре. А уж как у нас в госпиталях да в прочих медучреждениях любят этот продукт… даже описать не могу! Капуста во всех (аж — в трех!) видах. С мясом (хм…), просто сама по себе, тушеная — как гарнир. И нечто типа бигуса (с армии ненавижу это кушанье — и что в нём только поляки нашли?), правда, здесь он вполне съедобный. Макароны — ну, тут никто Америки не открыл, они у всех есть. Компот, как ни странно, отсутствовал как явление. Чай, кофе — это имело место быть. Причем кофе здесь давали без молока, как это у нас обычно принято. Хлеб — сероватый, немного пресный. Кусочек масла — раз в день. Вся еда подавалась в тяжелых фаянсовых тарелках — такой и убить можно, если очень захотеть. А вот ложки-вилки в больничном обиходе явно были добыты где-то в невообразимой старине. Основательные. Мельхиоровые — я такие и не помню, когда видел. Не иначе — военный трофей, я и не представляю даже, когда подобные приборы и попадались-то мне в последний раз, тем более — в больницах. Там все больше стандартный люминь да изредка — нержавейка. Короче — что попроще… Вывод? Да простой — это не наш госпиталь. Не современный и вообще — не русский. И не советский, если уж на то пошло. А чей? Самый простой вывод — немецкий, судя по языку. Так? А вот и нет! Представьте себе ситуацию, когда к вам в руки попадает некто, бегло говорящий по-немецки. Из каких-то соображений он вам нужен. Причём желательно создать у него видимость того, что он у своих. Можно ли это сделать? |