Онлайн книга «Волчонок»
|
— Вернемся к спасению туристов, — сказал дисциплинар-легат. — Значит, козырек? Вы были в тени скального козырька? — Так точно! — Вас не могли заснять со спутника? — Так точно! — Лицо Игги Добса к тому времени уже носило следы повреждений? — Так точно! — И ты, болван, ударил его в печень? Туллий, клистирная трубка, тоже хорош — по почкам… Чем ты думал, позор военно-космического флота?! — А куда надо было бить, господин дисциплинар-легат? Гракх молчал. Молчал и Марк. В глазах курсанта медленно возникало понимание. КОНТРАПУНКТ. МАРК КАЙ ТУМИДУС ПО ПРОЗВИЩУ КНУТ (Двадцать два года тому назад) Раньше в цирках убивали. Ну да, в седой древности. И что? Умелые бойцы вставляли друг дружке меч в печень. Еретиков жрали львы. Детей еретиков — леопарды. Метатели ножей демонстрировали свое мастерство на приговоренных к смерти. Врагов народа — особая честь! — рвали на части упряжками коней. Публике нравилось, публика хотела еще. В паузах выходили клоуны. Это свойственно человеку. После острого тянет на кисленькое. После смерти — на смех. Клоуны кувыркались, обменивались пощечинами, ездили задом наперед на деревянных лошадках. Случалось, срывали аплодисменты. Насмеявшись вдоволь, публика гнала клоунов прочь. Возвращалось время клыков и крови. Сейчас, тысячелетия спустя, я не думаю, что многое изменилось. Глядя на акробата, творящего чудеса под куполом, партер с замиранием ждет: когда же он сорвется? Хлопая укротительнице, смиряющей тигра, ряды втайне надеются, что однажды хищник вспомнит, кто он, и превратит красотку в сочную отбивную. Люди не злы, о нет! Просто чужая смерть — лучшее в мире зрелище. О ней можно вспоминать годами, чувствуя собственную значимость. Рассказывать друзьям и близким: помнится, имел я удовольствие видеть… В паузах по-прежнему выходят клоуны. В паузах между надеждой, от которой пахнет кровью, и надеждой, в которой звучит похоронный оркестр. Вся история Ойкумены — это надежда, которая сбывается чаще, чем хотелось бы, и клоуны в паузах. И не говорите мне, что я — мизантроп. Просто я не сразу стал клоуном. (Из воспоминаний Луция Тита Тумидуса, артиста цирка) — Внук! — сказал Луций Тумидус со счастливой улыбкой. — Сын! — сказал Юлий Тумидус. — У меня родился внук. — У меня родился сын. Мужчины переглянулись. Строгий, сдержанный Юлий — двубортный пиджак, белая сорочка, тугой узел галстука. Раскованный, свободный в движениях Луций — клетчатая рубашка расстегнута до пупа. Ничего общего. Семейное сходство раскопал бы, пожалуй, лишь археолог, мастер восстанавливать кувшины по черепкам. Дед достал флягу. Отец покачал головой: не здесь. Пожав плечами, дед сделал глоток. Без одобрения глянув на Луция, Юлий тронул пульт связи. Миг, пока запрос обрабатывался, — и стена перед мужчинами растаяла, открыв палату с роженицей. Валерия кормила малыша грудью. Головка ребенка лежала на сгибе материнской руки; пальцами свободной руки женщина легко проводила по щеке сына, ближе к губам, стимулируя сосательный рефлекс. Она знала, что за ней наблюдают, — информателла оповестила роженицу, кто находится в «комнате свиданий» на первом этаже, — и нисколько не смущалась этим. Захоти Валерия Тумидус избавить себя от контактов с семьей, она бы сделала это без труда. Одно слово возражения — и связь мгновенно прервется. «У нас рожают королевы!» — девиз Родильного дворца № 1 Управления здравоохранения Юго-Восточного админокруга города Нум, планета Октуберан. Стоимость услуг — продай звездолет, роди сына. Впрочем, семья Тумидусов жила в достатке. Они могли позволить себе солидный контракт на ведение беременности. — Дорогая, — Юлий откашлялся, — я счастлив сообщить… И замолчал. Валерия тихонько засмеялась, стараясь не потревожить ребенка. Она знала, как муж умеет выражать свои чувства словами. — Хорошая грудь, детка. — Луций отсалютовал невестке флягой. — Поверь старику, у меня большой опыт. Когда мой скромный сын уйдет, я расскажу тебе про одну крошку с Хиззаца. Высший разум, что мы вытворяли! Юлий, заткни уши, тебе рано слышать о таком. А может, поздно… И подмигнул. — Отец! — возмутился Юлий, багровея. — Не смешите меня, — сказала Валерия. — Вы мешаете кормлению. На щеках ее играли очаровательные ямочки. — Я назову его Марком. — Юлий все не мог успокоиться. Поведение отца он считал возмутительным. — В честь моего деда. — Марком Каем, — поправила Валерия. — Мы назовем его Марком Каем. У меня тоже есть дед, дорогой. — В честь живых не называют, — возразил Юлий. Он полагал себя тактичным, но прямым человеком. — Хотя… Пусть будет по-твоему. Марк Кай Тумидус — звучит неплохо. Как ты думаешь, отец? — Отлично звучит, — согласился Луций. — Я уже люблю этого парня. Я любил бы его, даже если бы его звали Диджестив Карпалахендра. У нас был эквилибрист-эксцентрик с таким именем. — Папа! — Что — папа? Ты не любишь эквилибр, Юлий? Валерия снова засмеялась. Приподняв ребенка, она дождалась, пока маленький Марк не срыгнет, вытерла ему рот и снова уложила рядом с собой. — Кого он у тебя оторвал? — деловито осведомился Юлий. — Восемнадцатого, — ответила Валерия. — Ты уверена? — Разумеется, дорогой. — Я распоряжусь, чтобы восемнадцатого пометили. — Конечно, дорогой. Не прерывая визуальной связи с палатой, Юлий достал уником. Пальцы его тронули сенсоры. Вскоре в голосфере всплыло лицо дежурного по 2-й городской энергостанции. Дежурный жевал — вызов застал его во время обеденного перерыва. — Это я, — сказал Юлий. — У меня родился сын. — Мои поздравления! — Дежурный вытер рот салфеткой. — С вас причитается! — Велите пометить раба номер восемнадцать, принадлежавшего моей жене Валерии Тумидус. Теперь он принадлежит моему сыну Марку Каю Тумидусу. Остальные распоряжения я сделаю позже. Дежурный наклонился вперед: — Ресурс восемнадцатого исчерпан на восемьдесят семь процентов. Имейте в виду. — Насколько его хватит? — Около двадцати месяцев в обычном режиме использования. В режиме «экстра» — три месяца. В экономичном режиме… |