Онлайн книга «На корабле полдень»
|
В этом был свой резон, поскольку так быстро перезарядиться пусковые установки Х-45 не успевали. В то же время отцы-командиры ожидали основной удар именно со стороны Котла. Поэтому юго-восточная ударная группа ягну была встречена огнем воистину феноменальной плотности. По ним работали одновременно два дивизиона зенитных ракет «Вспышка-С» и из заоблачной выси — те самые «Хагены», о которых мы столь часто вспоминали в последние горячие часы. В общем за юго-восток можно было вроде бы не волноваться… А вот северо-запад по-прежнему лежал на плечах моей великолепной шестерки. Причем мало нам было паладинов и комтуров ягну, так оказалось, что вместе с ними идут и планетолеты чоругов — погонщики смертоносных дископтеров! — Эскадрилья, внимание! Работаем в прежнем секторе, в прежней манере, — сказал я, само спокойствие. — Но мы уже выпустили все «Гюрзы», — напомнил Пак. — Значит следующий залп произведем «Оводами», только и всего. Оно, конечно, «только и всего». Но дальность пуска «Оводов» была вдвое меньше, чем у «Гюрзы». Соответственно, я как комэск должен был принять важное, а быть может и роковое решение: или вынести рубеж пуска за дальность эффективного поражения дивизиона «Кистеней», или держаться тылов нашего позиционного района ПКО. А всё дело в том, что комтуры могли шандарахнуть своими пенетраторами как раз издалека… В общем, от интенсивной мыслительной деятельности я насквозь промок за несколько секунд… К моему огромному облегчению, решение приняли за меня. — Здесь комэск-1 Белоконь! — Послышался в наушниках мертвый, полностью синтезированный парсером голос. Стало быть, наш славный Белоконь пользовался не радиосвязью, а лазерным каналом. — Пушкин слушает! — Откатывайтесь на противоракетный рубеж объекта! — приказал Белоконь. — Перехват СВКН противника на дальнем рубеже произведу я. Проще говоря, честь первым засыпать комтуров ягну ракетами брал на себя мой старший товарищ, а в прошлом однокашник по Северной Военно-Космической Академии, долбоклюй и подхалим Андрюха. Помню, недолюбливал его, над честолюбием и пролазливостью его смеялся… Самому неловко теперь. Вот честное слово, неловко! — Вас понял, Андрей Андреевич. Меня просить два раза не надо было. Я выплюнул в эфир: — Эскадрилья, наша задача — перехват пенетраторов на подлете к башне. Мы стали на круг в ближней зоне объекта, когда обстановка резко накалилась. Это, знаете ли, на войне всегда так. За «плохо» есть «хуже», потом «еще хуже», а затем уже — «страшное дело», где-то там, в багровом мареве, переходящее в «полный пэ». Причем эти стадии могут разделяться секундами… Недобитые комтуры из юго-восточной группы разом освободились от своих пенетраторов и мы получили десять сверхскоростных малоразмерных целей с подлетным временем в 15 секунд. Ни «Горыныч», считавшийся в свое время образцом маневренности, ни «Сокол», ни хваленый ниппонский «Хаябуса» не смогли бы отразить такой удар. Только истребители последнего поколения! Только «Орлан» с «Громобоем» были способны развернуться в воздухе на пятачке в 50 метров с переворотом через корму и, даже не выходя из полубочки, осыпать пенетраторы ракетами ближнего боя, отстреленными из катапультного устройства в центральном отсеке. И уж конечно, не дожидаясь результатов своего ракетного удара, все мы до упора вдавили пушечные гашетки… Наша великолепная шестерка в ту секунду разразилась таким огненным шквалом, что я не удивлюсь, если чоруги приняли его за фейерверк. (Таня говорила, чоруги фейерверки обожают и наделяют глубокоумным мистическим значением — впрочем, таким значением чоруги наделяют практически всё!) Сквозь огненную стену смог прорваться лишь один пенетратор. Он сделал крутую горку (любопытно, что точно так же повела бы себя и отечественная управляемая авиабомба), тем самым сорвав наведение малокалиберной зенитной артиллерии, и пронзил Лиловую Башню со скоростью взбесившегося интерстелларного метеорита. К счастью, башня была построена из какого-то поразительно рыхлого пенобетона (и здесь пресловутая клонская экономия). Рассчитанный на сверхкрепкий астероид джипсов пенетратор прошил наискосок всё сооружение, как если бы оно было из сахарной ваты, и взорвался только невесть на какой глубине в скальном грунте, под тревожно поблескивающим озером эсмеральдита-4. Сейсмический удар был такой, что на моих глазах опрокинуло будто спичечный коробок сорокатонную зенитную самоходку. Но Лиловая Башня в общем и целом устояла — как клонских архитекторов за их дизайны ни ругай, а с сопроматом и сейсмоустойчивостью у их произведений всё в порядке. Таким же манером мы отразили и вторую волну пенетраторов. Но кое-что мы все-таки пропустили. Дископтеры чоругов. Дис-коп-те-ры. Три десятка юрких сверкающих блюдец, похожих с высоты на жуков-вертячек! Они прошли над разливом эсмеральдита-4 и, закрутившись бесенятами вокруг Лиловой Башни, ринулись к подбрюшью наших флуггеров. Неистовый удар вырвал обе левые плоскости из «Орлана» Лобановского. Другой робот-самоубийца снес маршевые дюзы машине Пака. Третий ринулся было ко мне. Но лазер защиты хвоста на машине Цапко поймал его и изрешетил, превратив в созвездие пылающих дырок от бублика. «Зачем еще нужны друзья, — подумал я. — Чтобы жизнь спасать, конечно… Надо будет Цапко пиво поставить… Потом… В новом мире после победы…» В свою очередь Дофинов, за счет того, что на его «Громобое» была установлена сферическая турель с лазером нового поколения «Гераклион», сбил разом два дископтера, вероломно атаковавших зазевавшегося Княжина. Еще с десяток переколошматили легкие зенитки, развернутые на вершине Лиловой Башни, а остальные проскочили вверх (маневренность маневренностью, но силы инерции действовали и на чоругскую технику!). В следующую секунду жахнул второй пенетратор. Откуда он прилетел, я вообще не понял. Но он тоже Лиловую Башню не разрушил. (Надо признать, заотары и впрямь намолили ей хорошую карму!) Тяжелая ракета ягну дала промах. Вместо башни она поразила наш космодром: разметала в стороны плиты покрытия и подожгла две «Андромеды». Обломки взлетели до небес… и один из них, будь он неладен, зацепил «Орлан» Княжина! — Поврежден, иду на вынужденную, — произнес Княжин, невозмутимый, как дикторы государственных каналов визора — так бывает, когда ужас достигает крайних степеней, знаю по себе. Я машинально глянул вниз — куда это он там собрался садиться? |