Книга Эксперимент «Ангел», страница 34 – Джеймс Паттерсон

— Посиди, пожалуйста, а я пока сооружу нам какао. — Джеб знает, что больше всего на свете я люблю какао, и говорит он это так, как если бы мы сидели у нас дома на кухне.

Он ставит кружки в микроволновку и поворачивается ко мне.

— Макс, должен тебе сказать, что я тобой ужасно горжусь. Ты самый настоящий молодец! По всем статьям. Сильная — это раз. Командир прекрасный — это два. А выросла как! И какая красавица стала! И горжусь, и наглядеться не могу.

Микроволновка запищала, и передо мной стоит кружка с дымящимся какао.

Мы сидим на совершенно секретном объекте посреди Долины Смерти, в месте, на каждой карте обозначенном как «Великая долбаная пустота». А он все равно извлекает откуда-то зефир и кладет его рядом с моим какао.

Пристально наблюдаю за ним, старательно игнорируя какао. Но заставить мой живот замолчать не могу — он бурчит, как оглашенный.

Джеб замолчал, точно давая мне время ответить. Не торопясь, отодвинул стул на другой стороне стола и сел напротив. Мой мозг наконец окончательно воспринял эту непоправимую правду: передо мной настоящий Джеб. Узнаю тонкий розовый шрам у него на подбородке, легкую горбинку на носу, маленькую родинку на ухе. Это не его злодей-двойник. Это он сам. И он-то и есть страшный посланник Дьявола.

— У тебя, наверное, ужасно много вопросов накопилось. Я даже не знаю, с чего начинать отвечать. Мне, — он замялся, — мне очень жаль, что все так получилось. Если бы два года назад я только мог все объяснить. Если не всем, то хотя бы только тебе. Я на все готов, готов что угодно сделать, лишь бы опять увидеть твою улыбку.

Отруби себе голову и насади ее на кол. Вот и будет тебе моя улыбка.

— Но всему свое время. Со временем все объяснится, все встанет на свои места, и ты все поймешь. Я и Ангелу так сказал. И еще я сказал ей, что все на свете — это тест. Даже если мы про это не знаем. Надо просто делать то, что надо делать. А там время все расставит по местам. Пожалуйста, поверь мне. Все, что до сих пор происходило, как раз и был такой тест.

Он развел руками в стороны, как будто чертил линию моей жизни.

Я сидела перед ним, голодная, избитая, свитер пропитан кровью, с лицом, как сырая отбивная. И мне никогда никого не хотелось убить так, как сейчас хотелось убить его.

Но я молчала, и мое лицо оставалось неподвижной маской.

Он посмотрел на меня, потом на запертую дверь.

— Макс, — произнес он с какой-то новой интонацией безотлагательной срочности. — Макс, скоро придут люди и будут с тобой разговаривать. Но сначала я должен сказать тебе кое-что первым.

Признаться, что ты — воплощение дьявола?

— Я не мог сказать тебе этого раньше. Я думал, у меня еще будет время тебя к этому подготовить.

Он оглянулся, как будто хотел убедиться, что нас никто не слышит. Он, кажись, забыл свои собственные уроки, на которых мы узнали от него о приборах отслеживания, скрытых камерах и встроенных микрофонах, подслушивающих устройствах такой мощности, что за милю просекают крысиный чих.

— Видишь ли, Макс, — продолжал он душераздирающе-проникновенным голосом, — ты еще более необыкновенное существо, чем я тебе когда-либо говорил. Дело в том, что ты создана с определенной высокой целью. Что жизнь тебе сохранена, чтобы ты осуществила свое предназначение.

Ты имеешь в виду, что я до сих пор жива не только, чтобы увидеть, как безумные фанатики генетики прививают птичью ДНК человеческой яйцеклетке?

Он перевел дыхание и, не отводя взгляда, пристально смотрел прямо мне в глаза. Я холодно гнала от себя любое светлое воспоминание о нем, любой намек на то, как хорошо нам было с ним прежде.

— Макс! Ты создана, чтобы спасти мир. Это твоя высокая цель, твое предназначение. Так и знай!

62

О'кей, должна признаться тебе, дорогой читатель, что я не удержала свою челюсть на месте. Она-таки отвалилась. Да-да. Теперь у меня есть хоть одно преимущество в вечной борьбе за то, чтобы первой занять утром ванну.

— Я тебе большего пока сказать не могу, — Джеб снова настороженно поглядел через плечо, — но я не мог не сказать тебе о масштабах, о мировом значении тех замыслов, в которых тебе отведена великая миссия. Макс, запомни, тебе уготована великая, священная судьба!

Может быть, я не могу себе этого представить, потому что я еще не совсем крезанулась.

— Макс, все, чем ты стала, все, что довелось тебе до сих пор пережить, все, что тебе еще только предстоит, — все это составные части твоего предназначения, ступени твоего пути. Одна твоя жизнь стоит тысячи обыкновенных жизней, и то, что ты живешь на земле, есть самое большое достижение человечества.

Если он надеялся услышать в ответ мои сентиментальные излияния, ему придется очень долго ждать.

Не сводя с меня глаз, Джеб тяжело вздохнул, явно разочарованный отсутствием у меня должного энтузиазма по поводу моей судьбоносной миссии.

— Это для тебя большая новость. Мне, конечно, трудно представить, что ты сейчас думаешь и чувствуешь. Я просто хотел рассказать тебе все сам. Позднее с тобой придут говорить другие. Я думал, тебе будет проще, если я тебя подготовлю… Ты только подумай сначала, что это все значит для тебя и для остальных. Но не говори, пожалуйста, никому в стае. Скоро о тебе, Максимум, узнает весь мир. Но пока пусть это будет нашим секретом.

Я молчала. Я вообще с каждым часом привыкала все лучше и лучше держать язык за зубами.

Он встал и помог мне подняться на ноги. От его прикосновения холодок омерзения пробежал у меня по спине.

В молчании мы вернулись к ящикам-клеткам. Он отпер мой контейнер и терпеливо дождался, пока я встану на карачки и вползу внутрь.

Поворачивая ключ в замке, он снова наклонился, многозначительно на меня посмотрел и прошептал:

— Пожалуйста, доверься мне. Я больше ничего не прошу, только доверься мне. Доверься мне и слушайся своей интуиции.

«Да сколько же ты можешь твердить одно и то же. Совсем достал», — чуть не вслух думала я ему вдогонку. Интуиция подсказывала мне раздобыть где-нибудь хирургические щипцы и медленно вытянуть из него все кишки, одну за другой.

— Ты жива? — беспокойно спрашивает Ангел, прижимаясь лицом к стенке своей клетки.

Я киваю и через проход встречаюсь глазами с Надж и Клыком:

— Ребята, со мной полный порядок!

Надж и Ангел недоверчиво кивают, а Клык не сводит с меня своего упорного взгляда. Что он думает, я даже представить себе не могу. Думает, что я предатель? Думает, что Джебу удалось переманить меня на свою сторону? Или, может, он думает, что я с самого начала была заодно с Джебом?

Скоро все разъяснится. Гадать ему осталось недолго.

63

Шли часы.

В словаре рядом со словом «стресс» нарисована мутантка. Она сидит в собачьей конуре и размышляет о том, что сулит ей судьба: быть убитой или спасти мир.