Книга Женить нельзя помиловать, страница 41 – Арина Ларина

– Да уж. Понесло тебя, дорогая. Пирожными моими не подавись, – помотала головой Светлана.

– Но я ж за правду, – искренне глядя в глаза подруги, проговорила Катя. – Ты совета спросила, вот я и рассуждаю. Я вижу, что ты сама в трансе.

– Чуть-чуть, – призналась Света. – Я тоже не ожидала, что всё так получится. Мне в этом чудится какой-то подвох.

– Думаешь, он усыпляет бдительность, чтобы сдать тебя на органы? – гоготнула Катерина.

Свету аж передёрнуло:

– Да ну тебя. Я серьёзно.

– А если серьёзно – у вас всё как в кино, сладко и неправдоподобно. Но в жизни чего только не бывает, – задумчиво проговорила Катя. – Я, вон, поехала к зубному. А моя врач заболела. И меня другому передали. А эта другая оказалась мамой моего бывшего, с которой мы знатно полаялись при расставании. Представляешь? Причём я, уходя, была уверена, что вижу её последний раз в жизни, поэтому и выступила, основываясь на этой убеждённости. Эта грымза меня специально с ним ссорила, добилась своего, и орали мы по этому поводу так, что у них даже соседи на лестницу выползли. И ведь она специально приехала, чтобы застать меня за сбором вещей. Знала, что мы разъезжаемся её стараниями. И вот теперь я сижу, зуб болит, деваться некуда, а она, зараза, по глазам вижу – узнала. Смотрит на меня своими буравчиками, маску белую натянула и говорит, мол, как хорошо, что вы ко мне пришли. Я думала, она мне мозг высверлит, а эта кочерга всю дорогу зудела, какие у меня зубы ужасные, хотя сама я для своего возраста неплохо сохранилась, но с таким весом мне надо меньше жрать, а то зубы сотру и позвоночник от такого веса будет чуть ли не горбом. Короче, оттянулась морально, исклевала всю печень и нарастила мне комплексы. А я сидела: не пикнуть, не возразить и взглядом её не убить – всё ж я с открытым ртом, а она с этим своим буром. И даже уходя не смогла выступить – у меня от наркоза губы были как клюв у пеликана и дикция как у слесаря, который неделю пил. Так что я верю, что быть может всякое, даже то, чего быть не может.

– Очень логичный вывод, – хихикнула Светлана. – Но мне всё равно как-то не по себе. У нас всё так хорошо, что я жду, когда станет плохо.

– Не надо ждать, – посоветовала подруга. – Чего боишься, то и случится. Вот это ошибка многих неуверенных в себе людей – ждать, когда хорошее закончится. А то они вроде как этого позитива не заслужили. Ты, Светик, хотела мужика? Ты его получила. Бери, пока дают, и радуйся.

– Ты ж начинала с того, что всё это странно.

– Я передумала, пока рассуждала, – легко открестилась от своих выводов Катерина. – Совет вам да любовь. Чур, я свидетельница.

– Само собой. Готовь платье. И я помню, букетом надо целиться именно в тебя, – Света грустно улыбнулась.

– Заплачь ещё, – фыркнула Катя. – Что не так-то? Колись.

– Да у меня такое чувство, – подумав, выдала Светлана, – словно я самозванка на королевском балу. И меня вот-вот разоблачат и с позором выставят.

– Таблеточек попей. Или к психиатру сходи, – посоветовала Катерина. – Тоже мне, принц и нищий. Маменьки на тебя нет!

Но тут она ошиблась.

Дарья Антоновна, устав злиться и заскучав в одиночестве, начала активно мириться с изгнанной дочерью. Вернее, мириться – это когда кто-то у кого-то просит прощения. Примирение в исполнении Светиной родительницы выглядело как «наплевала на мать и даже не звонишь, надеешься небось, что померла я от старости и немощи». Но, по крайней мере, это было начало диалога. Светлана, за долгие годы привыкшая к маминым закидонам, и не думала обижаться. На мам, какими бы они ни были, не обижаются. Это с мужем можно расплеваться и разойтись на всю жизнь, можно разъехаться с соседями по коммуналке и забыть их как страшный сон – с родителями такой номер не пройдёт.

– И где ты теперь живёшь? – пренебрежительно поинтересовалась маменька. Из её тона так и лезло любопытство, как солома из дырявого мешка. Но признаться в этом было выше достоинства Дарьи Антоновны. – На вокзале? Или Таньке на шею села? Правильно, мешай им там: шляйся по квартире ночью, собачься с Пашкой, короче, создавай правильное настроение, а то эта дура второго ребёнка собралась стругать. Так вот позаботься о сестре и не дай ей совершить глупость – не позволяй им оставаться наедине.

– Мам, я про второго ребенка ничего не знаю и живу не у них, – осторожно ответила Светлана. Про ребёнка она услышала в первый раз, когда брала у сестры напрокат шубу. Причём реакция мамы на эти планы была настолько предсказуемой, что Татьяна могла бы и не предупреждать о том, чтобы родительнице ни о чём не говорить. Но, судя по сегодняшнему диалогу, Дарья Антоновна уже всё знала. Наверняка Танька сама проговорилась.

– Да конечно! – фыркнула маман. – Подожди, дай лапшу с ушей снять. Ты ей так и скажи: не буду я с их крикуном сидеть! Я молодая, у меня своя жизнь.

Вероятно, не имело смысла напоминать Дарье Антоновне о том, что она и с первым-то не особо сидела, а когда пыталась поиграть в бабушку, заканчивалось это чаще форс-мажором.

– Обязательно скажу при случае, – послушно пообещала Света.

– Ты темнишь что-то, – въедливо заметила мама. – Если ты не у них, то у кого? Кому ты мешаешь жить? Ты вообще в курсе, что неприлично стеснять людей? Кстати, я звонила тебе на работу. Ты что, другое место нашла? Платят больше?

– Нет, пока не нашла, – сдержанно отозвалась Света. Ей и в голову не пришло, что маман может начать названивать в центр.

– Что случилось-то? – уже нормальным, обеспокоенным тоном всполошилась мама. – Света, у тебя неприятности?

– Мамуль, у меня всё хорошо, – Света даже улыбнулась, в очередной раз вспомнив, что мама – это просто мама, и даже то, что характер у неё не сахар, не отменяло этого основополагающего фактора. – Я замуж выхожу.

– За кого? – протянула Дарья Антоновна таким уничижительным тоном, что благостное настроение со Светы сдуло, как панамку с отдыхающего. – За кого ты можешь выходить замуж, если ещё недавно у тебя даже самого завалящего мужика не было! Твои скоропалительные решения – это камень в мой огород. Я прекрасно это понимаю. Света, это стыдно, глупо и даже граничит с идиотизмом. Выходить замуж мне назло! Надо ж до такого додуматься! И кто этот выброс чужого спермотоксикоза? Изошедший на прыщи импотент в поисках законного обладания женским телом или гастарбайтер, съехавший с гор на собственном заду и теперь вознамерившийся через тебя получить гражданство и прописку в нашем гостеприимном городе?

Было бы даже странно, если бы Дарья Антоновна просто порадовалась.

– Я хочу с этим чудом природы познакомиться, – заявила будущая тёща таким голосом, словно собиралась освежевать и разделать тушку жениха немедленно.

– Мам, после такого вступления было бы странно, если бы я вас познакомила, – холодно ответила Света, мигом подобравшись. От злости у неё потемнело в глазах. Хотя бы по такому поводу мама могла бы не собачиться!

– Ты что, не собираешься мне его представлять? – опешила родительница. – А если он мне потом не понравится?