Онлайн книга «Прощайте, колибри, хочу к воробьям!»
|
– Женечка, вас не надо провожать? – Куда провожать? – В аэропорт. – Да нет, спасибо, Костя. Не нужно. – А звонить вам можно? – Можно. Буду рада. И спасибо за чудесный день. Ваши пельмени выше всяких похвал! И берегите Пафнутия. Это просто чудо природы. – Да уж, чудо! Кайфоломщик! – засмеялся он. И уехал. Утром в день отлета мне почему-то подумалось, что Костя все-таки приедет в аэропорт. Но он не приехал. Я даже не ощутила разочарования. В самом деле, в будний день в Москве ехать в Шереметьево, просто чтобы увидеть женщину, это, наверное, абсурд. Можно запросто всюду опоздать – и в аэропорт, и на работу. Так что все правильно. На секунду мне стало грустно, никто не провожает, никто не встретит… Но я ошиблась! В Амстердаме, едва я вышла с багажом, ко мне подошел мужчина. – Госпожа Истомина? – Да! – удивилась я. – Рад, душевно рад! Я Мирон, я, собственно говоря, художественный руководитель проекта, Фархад не смог вас встретить, ну а я не счел за труд… Это все ваши вещи? Отлично! Идемте! Я вспомнила, что Фарик как-то упомянул о нем. Сказал, что очень креативный товарищ. Он был совсем небольшого роста, ниже меня, но крепкий и плотный, эдакий боровичок-здоровячок, лицо простое и приятное, хотя он ни разу даже не улыбнулся. Но в нем чувствовалась какая-то значительность и даже, как ни дико, определенное мужское обаяние. Ну надо же! Мы подошли к большому джипу. Ну, естественно, недостаток роста восполняется размерами автомобиля. Он легко, будто пушинку, закинул мой чемодан в багажник. – Сейчас я отвезу вас в отель, но к завтраку вы уже не поспеваете, мы позавтракаем в кафе, а потом сразу в наш офис. – В офис? – удивилась я. – Ну да! В театр нас пока еще не пускают. И правильно делают. Мы ведь еще в самом начале процесса, а вот когда уже будем готовы к сценическим репетициям, тогда… Фархад говорил мне, что вы опытный агент, Антон Истомин большой музыкант, и вы смогли сами вывести его на орбиту, это дорогого стоит и хорошо вас рекомендует. Я очень рад, в нашем деле так не хватает порядочных людей. Это правда, что вы музыкант и юрист в одном флаконе? – Правда. Но музыкант я только по образованию. – Это, собственно говоря, не имеет значения. В музыке вы сечете. – Факт, секу! – Отлично! Сегодня вечером дают «Трубадура», хотите послушать? Отличный состав! – О, с удовольствием. – Отлично! А вот и ваш отель. Отель располагался на набережной одного из каналов, старинный, прелестный. Мирон сам отнес чемодан в мой номер, который оказался очень красивым и уютным. – Здесь все хорошо, кроме освещения, – заметил он. – Предполагается, собственно говоря, что в номере гостиницы люди только спят и трахаются, чтение не предусмотрено, но я распорядился, и к вечеру тут поставят хорошую настольную лампу. – Спасибо большое, Мирон. – Сколько времени вам нужно, чтобы собраться? – Двадцать минут. – О’кей! Жду вас в холле. Я мгновенно приняла душ, переоделась и ровно через двадцать минут уже была внизу. Мирон читал английскую газету. Поднялся мне навстречу. – Пунктуальность не российская! – Я много лет жила в Америке. – Это не всем помогает. Ну, пошли завтракать! Тут, собственно говоря, совсем недалеко, пройдемся пешком? – С огромным удовольствием. Здесь весна была уже в разгаре. Градусов пятнадцать, солнышко. Хорошо! И эти старинные дома вдоль каналов, и звуки башенных часов где-то неподалеку… Прелесть! – Женя, вы не против, если мы сядем на воздухе, а то я курю… – Прекрасно. – Вас не смущает, что я курю? – Ничуть. Курите сколько угодно. – Отлично! Женя, Фархад прилетит только вечером, сегодня я буду вас опекать. – Фарик мне говорил, что у вас проблемы с партией Роберта. – Да. Был отличный исполнитель, но он соскочил, его позвали в «Ковент-Гарден», у нас ведь все только затевается, а там… Но ведь нельзя брать абы кого. У нас проект отчасти показушный, но в хорошем смысле слова. Поэтому… – Понимаете, Мирон, Роберт – партия хоть и эффектная, но кроме сильного голоса ничего, собственно, не требует. Играть там нечего. Ну, правда, внешность нужна, но эффектных баритонов в России не так уж мало. Это же не «Риголетто» все-таки… – А как вам Дроздовский? Такое имя, и голос, и внешность… Я с ним уже говорил, и он в принципе согласен, но такую цену заломил, мама, не горюй! – Ну, если вам нужно имя, то с Робертом он справится. Без сомнения, Роберт и Эскамильо – вот две партии, которые ему по зубам. – То есть вы считаете, что другие партии ему не по зубам? У него же мировое имя! И сказочный голос. – Ну, не знаю… Я его не люблю, но, может, я несправедлива к нему. – А вот сегодня мы его послушаем в «Трубадуре». Может, пересмотрите свое отношение? – Попробую. И Мирон принялся рассказывать мне о своей мечте: – Поймите, Женя, русские певцы сейчас поют по всему миру и очень успешно, но они рассеяны, ну, вроде как евреи… – А вы хотите создать что-то вроде оперного государства Израиль? – засмеялась я. – Вот именно! – воодушевился он. – Мы с Фархадом около двух лет носимся с этой идеей, и у нас уже стало что-то вытанцовываться, но нужны огромные деньги, я кое-что надыбал, но мы решили начать с «Иоланты», одноактная опера, недорогая в постановке, немноголюдная и такая красивая. Но одного спектакля для такого проекта мало. – Понимаю. Но нет возможности замахнуться сразу на несколько, это, так сказать, пробный шар? Но у Фархада большое имя, оно само по себе уже приманка… Мне позвонил Фархад. – Женечка, все в порядке? – Да, Мирон вовсю меня опекает, вечером идем слушать «Трубадура». – Я скоро прилечу, в оперу не пойду, так что увидимся завтра утром. Заеду за тобой в гостиницу в половине десятого. – Хорошо, Фарик. У тебя грустный голос. – Просто устал. Не беспокойся, Женечка. Все в порядке. «Трубадур» – одна из моих любимых опер. И в сегодняшнем спектакле было немало удач. Роскошный Манрико, потрясающая Азучена, дивная Леонора, не было только графа Ди Луна… То есть он был – красивый, фактурный, с роскошным тембром, но как бы его и не было. Мирон очень внимательно наблюдал за моей реакцией. А публика, надо сказать, была в восторге. |