Книга Старая сказка, страница 109 – Кейт Форсайт

— А я никогда не видела лошади, — призналась Маргерита.

Лучо с удивлением воскликнул:

— Никогда не видела лошади! Ты много потеряла. Лошади — одни из самых красивых созданий Господа.

— В Венеции нет лошадей, по крайней мере, настоящих. А в башню лошадь тоже не поместится. — Маргерита постаралась улыбнуться.

— Я научу тебя ездить верхом! — вскричал Лучо. — Можешь считать, ты не жила, пока не промчишься по полю на рассвете, когда над землей еще стелется туман, а птицы поют так, что сердце радуется.

Она с восторгом посмотрела на него.

— С удовольствием.

— Мы подберем тебе гнедую кобылу, под цвет твоих волос. И рыжего пса. Ты произведешь настоящий фурор при дворе с такими-то волосами.

Маргерита зарделась и отвела глаза. От волнения у нее перехватило дыхание. Он говорил так убежденно, словно был уверен в будущем, тогда как она боялась загадывать дальше завтрашнего дня.

— Значит… ты и вправду думаешь, что мы сможем разорвать заклинание? И ты вправду думаешь, что я смогу убежать отсюда?

Он удивился.

— Ну конечно! Это будет трудно? Пожалуй. Но я же поднялся наверх и спустился вниз, как и эта твоя ведьма. Тебе просто придется быть храброй. А теперь мне действительно пора уходить, иначе мои люди станут меня искать. — Он встал.

Не в силах более сдерживаться, она вскочила на ноги и протянула к нему руки. Ей очень не хотелось, чтобы он уходил.

— Не бойся, — укорил он ее и взял за руки. — Я обязательно вернусь завтра. Обещаю.

Маргерита умоляюще взглянула на него. И вдруг Лучо наклонился к ней и поцеловал в губы. На мгновение они прильнули друг к другу, став единым целым, а потом Лучо разжал объятия и отступил на шаг.

— Прости меня. Мне не следовало… Но ты выглядела такой… Не волнуйся. Я вернусь завтра.

Он улыбнулся ей, хотя в его темных глазах светились тревога и тоска, отвернулся, взялся за веревку, перебрался через подоконник и был таков.

Ночью Маргерите снились кошмары. И вдруг она проснулась от резких колик в животе. Она согнулась пополам от боли, и на лбу у нее выступил холодный пот. «Она узнала обо всем, ей все известно, и она протыкает мою глиняную куклу иголками, — подумала девушка. — Я никогда не вырвусь из-под ее власти!»

Колики продолжались всю ночь, и утром Маргерита почувствовала себя настолько разбитой, что не нашла в себе сил встать с постели и, свернувшись клубочком, тихонько заплакала.

Утро казалось бесконечным, а Лучо все не приходил. Маргерита оставалась в постели.

Наконец снизу донесся голос юноши. Веревка натянулась, и он стал подниматься. Она с трудом сползла с кровати, чтобы накинуть платье. Но вдруг с губ ее сорвался хриплый крик. Она стояла, вся дрожа, и смотрела на постель. Кровь запятнала простыни. Она оглядела себя. Ее camicia тоже была перепачкана в крови.

— Прости меня, я не смог прийти раньше, — выдохнул Лучо, перелезая через подоконник. — Я едва сумел убедить своих людей задержаться еще на денек. Но они настояли, что отправятся на охоту вместе со мной. Мне пришлось удирать от них в лесу… Маргерита, что случилось?

— У меня идет кровь. Она знает. Она нанесла мне удар ночью. — Вся дрожа, она отняла руки и показала ему кровавые пятна на своей camicia.

В мгновение ока Лучо оказался рядом, обнимая ее за плечи и переводя взгляд с ее бледного лица на подол сорочки, а с него — на перепачканные кровью простыни.

— Но… разве у тебя никогда не было кровотечения раньше, mia bella e blanca? — мягко спросил он. — Это нормально, когда у женщины открывается кровотечение.

Маргерита покачала головой.

Лучо присел рядом с нею на кровать и привлек ее к себе.

— Кровотечение должно было начаться у тебя еще некоторое время назад. Моим сестрам было тринадцать и четырнадцать лет, когда это случилось с ними, и я слыхал, что у некоторых девочек кровотечение начинается еще раньше. В этом нет ничего страшного. Моя младшая сестра Алессандра всегда стонет, плачет и предпочитает оставаться в постели, приложив к животу горячий камень, завернутый во фланель.

Она озадаченно уставилась на него.

— Ты никогда не слышала о том, что у женщин каждый месяц открывается кровотечение? — спросил Лучо.

Маргерита покачала головой, но потом заколебалась.

— Она спрашивает меня каждый месяц, не началось ли у меня кровотечение, пока ее не было. Я… я думала, что она имеет в виду… — Она опустила взгляд на свежий алый шрам у себя на запястье, оставшийся после последнего пореза шипом розы.

— Зачем ты сделала это? — всполошился Лучо. Он схватил ее за руки и повернул их ладонями кверху, так что обоим стала хорошо видна испещренная шрамами кожа на запястьях Маргериты. — Твоя прекрасная белая кожа, такая мягкая… Как ты могла так изуродовать себя?

Кровь бросилась девушке в лицо.

— Ты думаешь, это сделала я? Нет! Разве я смогла бы? У меня нет ни ножа, ни бритвы, ничего, чем я могла бы порезаться. Нет, это все она!

— Это она поранила тебя? Ведьма? Это она изуродовала тебе запястья? — Лучо, не веря своим ушам, смотрел на нее.

— Моя кровь, — выкрикнула Маргерита. — Вот почему я здесь. Ей нужна моя кровь.

— Но зачем?

Маргерита не могла ответить. Она и так рассказала ему уже слишком много. В животе у нее холодным клубком свернулся страх, как толстая черная змея.

Лучо наклонился и поцеловал сначала одно запястье, а потом и другое. Затем он прижался лбом к ее ладоням. Несколько мгновений они сидели молча, не шевелясь, но затем Лучо вдруг вскочил на ноги и отошел.

— Ладно, сейчас я нагрею воды, чтобы ты вымылась. Тебе сразу станет легче. — Он набрал ведро воды. — Ты ела что-нибудь? Тебе обязательно надо поесть. Не удивлюсь, если узнаю, что кровотечение началось у тебя так поздно потому, что ты постоянно недоедаешь.

И он принялся хлопотать вокруг нее. Когда Маргерита вновь оказалась в кровати, уже выкупавшаяся, в свежей camicia и на чистых простынях, он приготовил ей завтрак и подал его ей в постель. Все это время он избегал смотреть на нее, тогда как Маргерита, напротив, не сводила с него глаз. Воздух между ними, такое впечатление, искрился от напряжения.

— Сегодня я принес тебе инжир, — сказал он. — Хочешь, я почищу его?

— Никогда не ела инжира. Он вкусный?

— Можешь считать, что ты не жила, если не ела инжир! — воскликнул он. — Давай я разрежу одну штучку.

Лучо ловко разрезал инжир на четыре части и принес ей. Она с сомнением посмотрела на дольки. Кожура была пурпурно-зеленоватого цвета, а семечки внутри выглядели розовыми и мясистыми. Он улыбнулся ей.

— Не бойся, пробуй смело.