Книга Офисный дневник девушки по вызову, страница 66 – Бель де Жур

7. Во взрослой жизни много огорчений. Вот почему были изобретены алкоголь и телевидение.

8. Твои родители всегда будут обращаться с тобой так, как будто тебе вечно четырнадцать.

9. Секс и близко не так благороден, романтичен или идеален, как ты его себе представляла. Он намного лучше.

10. Все остальные тоже абсолютно не ведают, что творят.

Апрель в Лондоне неизменно гнусен. Либо мокро и холодно – «апрельские ливни приносят майские ливни», угрюмо шутит Н., – либо жарко не по сезону, до такой степени, что слишком рано приходится лицом к лицу сталкиваться с жестокой реальностью: окна во всем городе герметически запечатывали масляной краской как минимум пять поколений. Что так, что сяк – проводишь удивительно много времени, прячась в ближайшем доступном Tesco Metro.

Как же люди справлялись с жарой целые тысячелетия до появления этого де-факто места общего пользования, персоналу которого, к счастью, слишком мало платят, чтобы он обращал внимание на то, что ты, слегка взмокшая, по двадцать минут торчишь в секции готовой еды? Как лондонцы столетиями обходились без него в этот самый жестокий из месяцев года? Вероятно, укрывались в ближайшем доступном погребке с джином, как я полагаю. Или отбывали в загородное поместье месить глину, такие все из себя туберкулезные и «джейностиновские».

Не знаю никаких таких благ, которые позволили бы избежать основополагающую кошмарность Лондона в апреле. Если уж сравнивать его с человеком, это был бы тот толстый рыжий сосед по дому, которого ты помнишь по универу: бессмысленный, невыносимый и абсолютно уверенный в собственной важности. Только, в отличие от этого соседа, от лондонского апреля нельзя отделаться, поставив его в известность и ретировавшись на другую сторону реки, как только позволят финансы. Ты увязла в 30-дневном арендном сроке, который нельзя пересмотреть. И ровно в тот момент, когда ты рассыпаешься в благодарностях за то, что вся эта хренотень кончилась, вспоминаешь, что через каких-то одиннадцать месяцев она начнется заново. Да, апрель, герпес и Клифф Ричард; нравится тебе это или нет – они всегда найдут способ вернуться.

– Ты выглядишь так, будто кто-то написал тебе в кукурузные хлопья, малышка. Что такое? – спросил А1.

Я швырнула свой ставший теперь бесполезным зонт на землю.

– Это последний раз, когда я выкинула тридцать фунтов на ломающийся зонтик только потому, что такой же якобы есть у королевы! Где ей разбираться в зонтиках, наверное, над ней зонт всегда держат другие люди.

– Эй, успокойся. Это же всего лишь дождь. Человеческая кожа водонепроницаема.

– Да ну?! А на Мастике вообще нет дождя. Ненавижу этот город, мне нужен долбаный отпуск!

А1 снисходительно улыбнулся.

– Присядь, сладкая. Вот так, а я закажу тебе кофе, – сказал он, делая знак маячившей неподалеку официантке. – Что тебя грызет?

– Ничего, – отрезала я. – Все! Ненавижу быть одна, но не хочу даже вообразить, что придется провести лишнюю секунду с людьми, с которыми знакомлюсь. Я хорошо справляюсь со своей работой, но не уверена, что она мне на самом деле нравится. Я много месяцев по-настоящему не нюхала солнца. А у всех моих друзей, кажется, все настолько в порядке, настолько упорядоченно…

– Ладно, давай разбираться по пунктам… – Я вздохнула и закатила глаза: во всем он ученый, этот А1. Во всем – мужчина. – Через жизнь в одиночестве проходит каждый. Я встретил свою жену как раз тогда, когда уже сдался, а ты все еще молода, все еще симпатяга, и я бы не стал так уж об этом беспокоиться.

– Спасибо, мамуля!

– Второе, это – всего лишь работа. В каком бы месте ты ни работала, всегда найдется что-то такое, что тебе не нравится, так почему бы не подержаться за это еще немного? Разве это не лучше, чем быть безработной?

– Да уж, наверное, – отозвалась я.

– И, ты знаешь, может быть, это сезонное аффективное расстройство. У моей жены бывает то же самое, и в особенно тяжелой форме – после Нового года, потому что кажется, будто солнце никогда не вернется. Она раз в неделю ходит в солярий: этого недостаточно, чтобы изменить цвет кожи, но достаточно, чтобы поднять настроение. Пусть это эффект плацебо, но работает. Ты об этом не думала?

– Фу, нет! Там же можно подцепить кожные болячки!

– Ну а как насчет того, чтобы сменить свое окружение в городе? Займись чем-нибудь новеньким, начни ходить в новые места.

Я пожала плечами. Думаю, это мне по силам.

«Сынок, жизнь – дерьмо, и ты чаще будешь наступать в него, чем не будешь. Так что всегда носи с собой сухие носки».

– Ну а теперь, возможно, пришло время поделиться советом, который дал мне мой отец, когда я был примерно в твоем возрасте. Я получил свою первую работу по основной профессии и каждый день таскался на работу под дождем, от Финсбери-парка до самого Сити, и меня это довольно быстро достало донельзя, можешь мне поверить.

Я вздохнула. Отец А1 был настоящим кладезем бессмертной еврейской мудрости.

– Ну, продолжай. Что он рекомендовал? Глубоко дышать? Обратный отсчет, начиная с десяти? Всегда искать в жизни хорошую сторону?

– Нет, он сказал мне… он сказал так: «Сынок, жизнь – дерьмо, и ты чаще будешь наступать в него, чем не будешь. Так что всегда носи с собой сухие носки».

Этим утром пролистывала газеты. Бюджетный скандал, секс-скандал… еще один политикан впутался в интрижку. Их что, жизнь ничему не учит? Видимо, нет.

Переворачиваю страницу – и, наряду с фотографиями замешанной в скандале девушки, сделанными явно в неудачный момент, вижу фото того самого политика, делающего официальное заявление. С женой, стоящей рядом, – для максимального эффекта.

И все они в эти моменты тоже выглядят одинаково. Пепельно-бледная кожа, тонна косметики, невыразительные платья. Интересно, нет ли у них особых стилистов как раз на такой случай? «Мэри, Джон снова пошел налево. Мне нужен образ, выражающий оскорбленное достоинство».

Полагаю, в этом следует винить Хилари Клинтон. Оставшись рядом с мужем, она сделала de rigueur [65] для потрясенных жен опозорившихся политиков появляться рядом с мужьями на публике после того, как разразится скандал. Одному богу известно, какие сделки заключаются за закрытыми дверями: «Останься со мной сейчас, дорогая, и когда-нибудь сама станешь президентом Соединенных Штатов». Или: «Не бросай меня, ты получишь дом в Суррее, и мы будем появляться вместе на публике только дважды в год».

И почему – о, почему у политиков всегда такой удручающе предсказуемый вкус на женские прелести?! Крупные, грубые, «секси-для-идиотов» милашки типа Петронеллы Уайатт [66] . Бесконечная бригада блондинок в перманенте, которая по пятам следовала за Биллом Клинтоном. Имея в своих руках столько власти, почему они не могут проявить хоть немного – осмелюсь ли сказать – хорошего вкуса?