Книга Разбиватель сердец, страница 55 – Михаил Веллер

МАТЬ. Не дай тебе бог остаеться на неизменном уровне.

БОРИС. Все дети, все дети! Эти дети танки водят, рекорды ставят, а тут… Мне двадцать лет, имеюб право голосовать, быть избранным, жениться, на труд, на отдых, на жилье и все на свете. Во мне сто девяносто росту, я выжимаю…

ГЛЕБ. Велик пень, а шумит. Во спец по саморекламе.

ОТЕЦ. Приказ об отчислении подписан?

МАТЬ. На ком ты собираешься жениться?

БОРИС. Хватит!! Проповеди, шуточки, попреки, мое полное бесправие: я же никто! никто! Плевать на магнитофоны, деньги, женитьбы, этот поганый город… хотел вытерпеть – но не могу! Мой поезд в ноль тридцать. Вот. (Показывает билет.) Все! И через три часа я ухожу из этого дома – навсегда! Навсегда!

МАТЬ. Да куда, куда еще ты собрался?..

БОРИС. В Усть-Кан! Там стройка, смысл, настоящие люди. И я там буду человеком! Буду жить и отвечать за себя сам.

ОТЕЦ. А институт?!

МАТЬ. А мы?..

ГЛЕБ. А долг?

БОРИС (заикается от волнения). Х-х-хватит. Пора жить! П-птенец вылетел из г-гнезда.

ГЛЕБ. Эх, и гэпнется сейчас, сказал внутренний голос.

ТЕЛЕВИЗОР. Вы смотрели передачу "Папа, мама, я – спортивная семья".

4. Спальня родителей. ГЛЕБ, МАТЬ.

МАТЬ (всхлипывает в подушку). Что Боря делает?

ГЛЕБ. Ничего страшного. Чемодан собирает. Ну что так переживаешь? Разве вы в его возрасте не мечтали уехать куда-нибудь и начать новую, самостоятельную жизнь? А? Дети делают то, что когда-то хотели делать родители, а родители почему-то при этом плачут.

МАТЬ. Сил моих нет… Хуже лошади. Встаешь в половине седьмого и ложшщься в двенадцать без задних ног. Завтраки, обеды, магазины, прачечные, а ведь еще работа, и дома надо работать, чтобы что-то успевать… И вот благодарность за все.

ГЛЕБ (подает таблетки). На, прими. Еще немножко потерпи, и тебе будет гораздо легче и спокойнее.

МАТЬ. Я чувствую. Каких-то двадцать лет еще – и успокоюсь.

ГЛЕБ. Кончу восьмой класс, пойду в ПТУ, жить буду в общежитии, на всем готовом…

МАТЬ. Что ТЫ еще выдумал? Какое ПТУ?!

ГЛЕБ. Чего: самостоятелен, материально обеспечен, буду ходить к вам в гости и делать подарки.

МАТЬ. Подари мне сразу гроб. Ты хотел в торговый институт!

ГЛЕБ (рассудительно). Окончу, получу со специальностью диплом о среднем образовании и поступлю куда захочу.

МАТЬ. Что за бред? Ты должен кончить нормальную школу!

ГЛЕБ. Раньше она меня кончит. Эту нормальную школу могут вынести только ненормальные. Взрослому человеку: "Подними руку. Закрой рот. Не вертись. Приведи родителей". Казарма! А кто учит, кто учит! Я по учебнику за день пройду то, что они долбят год.

МАТЬ. Мы создали вам все условия.

ГЛЕБ. Вы создали условия – вот сами по ним и живите. То-то вы все такие радостные и счастливые.

МАТЬ. Почему ты так не любишь школу?

ГЛЕБ (ерничает). А кто ее любит? За что ее любить? Классная – наш бог и царь, она командует пионерскими сборами, потом – комсомольскими собраниями, а мы – мы пешки.

МАТЬ. Когда первого сентября я слышу школьные звонки и вижу счастливые лица…

ГЛЕБ. Вранье. Литература. У всех, кого я знаю, первое сентября и звонок вызывают только смертную тоску. Вот начало каникул – о! все счастливы, что это кончилось хоть на время и не надо ходить в эти опостылевшие стены. А первого сентября счастливые лица только у родителей: что милые чада будут под присмотром и при деле, а не болтаться неизвестно где.

МАТЬ. Школа делает из тебя человека!

ГЛЕБ. Подхалима и приспособленца она из меня делает. Попробуй поспорь с учительницей. Уличи ее в ошибке. Выступи против несправедливости. Плюнь против ветра. Молчи и поддакивай!

МАТЬ. В ПТУ, конечно, преподают сократы и демократы.

ГЛЕБ. Оно за меня держаться будет: рабочие нужны. Оценки завысят: успеваемость нужна. Прогуляю – ерунда. Там на общем фоне я вообще гением буду. Еще с отличием кончу. Сейчас автослесарь – это ж золотое дно. А потом захочу – пойду в автодорожный или механический. И поступлю с большой вероятностью.

МАТЬ. Мне на работе стыдно сказать будет. Сын – пэтэушник.

ГЛЕБ. На работе работать надо, а не болтать о семьях. Демагоги… за что других агитируют, от того сами отбрыкиваются.

МАТЬ. Умный и работящий везде будет толковым специалистом.

ГЛЕБ. Вот и гордись – я буду толковым рабочим.

МАТЬ. Ты нашел время… Ну почему ты тоже – сейчас?

ГЛЕБ. Чтоб вас меньше травмировать. Лучше один мощный скандал, чем сто мелких. да и дело легче делать под шумок.

МАТЬ. Нет, я рехнусь с вами. Да что случилось?!

ГЛЕБ. Ничего. Неохота плыть по инерции. И вообще – где радость. Один сын едет на дальнюю стройку начинать самомтоятельную жизнь, другой идет в ПТУ получать профессию и трудиться, а криков столько, будто одного посадили, а другой упал с моста.

5. "Ребячья". БОРИС курит, сидя на чемодане. Входит ВИТЕНЬКА.

ВИТЕНЬКА. Я задержалась. Такой ужас – избили нашего режиссера! какие-то хулиганы из темноты… А что это стол накрыт – и никого нет? Меня ждали? Ты уже им сказал?

БОРИС (спешно собирает с пола цветы). На. Сказал…

ВИТЕНЬКА. Ты ими что, пол подметал? И как твои родители отреагировали? Ах! влюбленный ждет, и пол усыпан цветами. У тебя милый брат. А зачем чемодан? Ничего комната. Сойдет пока.

БОРИС. Ты хотела за меня замуж…

ВИТЕНЬКА (играет). Я? По-моему, ты хотел.

БОРИС. Точно… (Пауза.) Я уезжаю.

ВИТЕНЬКА. Когда? Надолго? Куда?

БОРИС. В Усть-Кан. Сейчас. Навсегда.

ВИТЕНЬКА (легко). Ты что – дуешься, что я опоздала?

БОРИС. Свадьба отменяется. Мой поезд через три часа.

ВИТЕНЬКА. Я чувствовала… Дура. Всем уже сказала…

БОРИС. Извини. Бывает. Можешь дать мне п морде.

ВИТЕНЬКА. Новый свадебный обряд? Раздумал… Струсил?

БОРИС. Ты можешь сказать мне на прощание одну вещь?

ВИТЕНЬКА. Могу. Любишь кататься – и катись.

БОРИС (загораживает дверь). На прощание – солги мне, а…

ВИТЕНЬКА. Перебьешься. Теперь это все уже неважно.

БОРИС. Важно. Если б ты хоть раз сказала, что любишь…

ВИТЕНЬКА. Иногда мне и казалось. Я бы привыкла к тебе. А когда просят – ненавижу: хочу – сама скажу, не хочу – нечего клянчить. И вообще, если хочешь знать, таких как ты не любят!