Онлайн книга «Клубника в горьком шоколаде»
|
— Да, ладно, ладно, — махнул рукой водитель. — Довезу, раз остановился. За порогом квартиры лежал зеленый заяц с мятыми ушами… — Мам, Пашка задыхался и кашлял, их с бабушкой «скорая» увезла, — всхлипнул Яшка, высунувшись из детской. — Куда увезла, Яш?! — Ирина от бессилия села прямо на пол. — Я не знаю, — заревел сын. — Он умрет, мам?.. Пашка умрет?.. — Нет, Пашка очень здоровый мальчик, — Ирина вдруг увидела записку на полу. — Сейчас мы все узнаем, — набирая номер телефона, повторяла она… НИЧЕГО ЛИЧНОГО Декабрь наступил и прошел… И Новый год миновал, словно его и не ждали целую уймищу времени. А Ирина вдруг перестала любить чужого человека и чужого мужа. Знакомый диктор с Первого канала как-то сказал ей, пока они стояли в очереди за кофе: — Ирка, а чего это ты такая красивая?! Чего это вдруг, а, Ирка?.. На тебя прямо смотреть хочется, оторваться не могу от глаз твоих, — и обнял Ирину за талию. — Ой, какая ты горячая… Штучка ты моя, золотая! Это твой телефончик запищал?! Ирина улыбнулась и достала телефон. — В офис Евровидения, Ким Магомедович? — перепросила Ирина. — Да, я там уже была. — Я хотел поехать Мамутовым, — хмыкнул Хазаров. — И не могу его найти. Ирина, где вы? Я уже спускаюсь. В салоне машины было невозможно дышать — запах кожи перебивал сильный аромат сигареты, которую курил Хазаров. Ирина чихнула и начала опускать окно. — Я включил кондиционер, — извинился Ким Магомедович, быстро взглянув на Ирину. — Придется нам, Ирочка, отдуваться двоим! Значит, вы были там?.. — Да, а что, Ким Магомедович перешел со мной на «вы»? — пожала плечами Ирина. — Нет, конечно, — смутился Хазаров. — Ира, хорошо выглядишь!.. Скоро твоё шоу продадим в Европу! — Да? Хазаров кивнул, отвёл глаза и стал смотреть на дорогу… — Не уходи, — попросил он, когда они возвращались. — Не уйду, — Ирина повернулась к нему и больше не проронила ни слова, рассматривая пористое лицо немолодого мужчины, в которого была влюблена ещё месяц назад. Машина свернула от офиса Евровидения и поехала куда-то… Если бы только знать — куда? Город сиял, на каждом углу стояли ёлки, наряженные и просто зеленые. Настоящих было гораздо меньше, чем искусственных… — Я пришла! — крикнула Ирина, возвратившись домой. Из комнаты выглянул заспанный и лохматый Пашка. — Мам, ты принесла мне орех? — волоча зайца за ухо, подошёл он к матери. — Какой орех? — удивилась Ирина и внезапно вспомнила. — Паш, извини, я завтра… Иди, поцелую! Мне так стыдно, Пашка, я завтра обязательно куплю тебе этот вкусный кокосовый орех! Пашка подставил щеку, и они постояли, обнявшись. — Ты выздоровел?.. Ты сегодня кашлял?.. — А купишь мне орех? — уточнил Пашка. — Куплю, сын, только не болей! — попросила Ирина. — Не буду. Это заяц кашляет! — Пашка протянул ей зайца. — Давай я тебя уложу? — Я сам! — не согласился Пашка и, оглядываясь, поволок своего зайца в комнату. — Я люблю тебя, — тихо сказала Ирина. Пашка пожал плечами. — Дело какое, — проворчал он. — Не забудь, мам!.. — Не забуду! — засмеялась Ирина, снимая пальто. Дом засыпал, за окном на улице было звёздно и тихо. На антресолях в старой сатиновой наволочке лежала кучка никчемных на вид вещей — четыре старые перчатки, какая-то тряпка, смахивающая на рубище, короткая деревянная трость и две берцовые кости… — Надавать бы ему по башке, — сидя на полу, ругался Яшка, глядя в одну точку. — По тыкве! — Кому?! — заглянув в детскую, спросила Ирина. — В школе, мам! — повернулся сын. — Одному козлу… — Достойные мужчины, Яш, умеют договариваться, — Ирина присела рядом с сыном, а наволочка на антресолях вдруг зашевелилась и с грохотом рухнула на пол. — Ой!.. Что это в прихожей, мам? — вскочил сын. Ирина подняла наволочку, и из неё выскользнули на пол две сморщенные перчатки с гербом медведя и ящерицы. — Мам, а это что?.. Она сломалась, — Яшка глядел на косточку, которая переломилась у него в руке от легкого нажатия. — Не переживай, давай сюда, — Ирина кинула сломанный крест Калю в наволочку и встав на цыпочки закинула её на антресоли. Ещё папа приучил Ирину никогда и ничего не выбрасывать. «Сколько тайн хранится на пыльных антресолях многих квартир? — подумала Ирина. — Ситцевая наволочка, за содержимое которой в Швейцарии дадут миллиард долларов, падает на меня с периодичностью раз в неделю! Как же мне это надоело…» СЧАСТЬЕ, ТЫ ГДЕ? Ближе к обеду Лев Тимофеевич Рогаткин отпросился с работы, чтобы съездить на улицу Пичугина и вручить почётную грамоту от генерального прокурора Лидии Францевне Клушиной — прошедший год был весьма урожайным на раскрытие преступлений. На дороге был страшный гололед и Лев Тимофеевич, беззаботно насвистывая, поскользнулся, упал, встал и — побежал дальше… На душе у следователя, не поверите — цвела сирень. Миновало Рождество. Ту зиму Москва лежала в огромных сугробах. Ирина надела новые сапоги, накрасила губы и вышла на улицу — сапоги больно жали, и она вернулась. — Остыло, Ира? — тихо спросила она себя. — Остыло! — ответила она себе, и сняла тесные сапоги. Помахав рукой двум смеющимся мордочкам с расплющенными носами в окне, побежала на работу в старых и удобных замшевых сапожках со сбитыми каблуками. «Меня ждет впереди потрясающая любовь!» — вбегая в метро по крутым ступенькам, думала она. И как в воду глядела… Ким подал руку Тамаре, и они вместе вышли из дома. На серые ступени крыльца медленно падал снег. Хазаров открыл зонтик и подвёл жену к машине, на Тамару Жилянскую не опустилась ни одна снежинка. Показ новой коллекции нижнего белья, на которую ехали супруги Хазаровы, обещал собрать весь свет Москвы. Три сестры Хазаровы сидели на полу под ёлкой и рассматривали подарки. До старого Нового года оставалось три с половиной часа с минутами… У каждой из сестёр в руках было по волшебной палочке. Полина Золотая, в девичестве Байкалова, каждое утро готовила мужу завтрак в розовой фате и ночной рубашке, но сегодня ей это надоело, и она надумала жарить яичницу с помидорами — в пальто и валенках. Уже через пару дней Сашуля попросил: — Ежик, ради нашей любви, надень фату и халат, они тебе больше идут! — Хорошо, я сделаю это, — кивнула Ёжик. — Только ради любви, Сашуля. |