Онлайн книга «Орден для поводыря»
– Ура! – с чего-то воодушевился сильно охмелевший сотник, поднимая свою кружку. Выпили. Лук кончился – как всегда, когда именно его и захотелось. Правда, мяса на бочке было уже так много, что куски стали валиться на землю. Отец Павел и от томского фельдфебеля своего не добился. Стоял там, огорченно и растерянно хлопая небесно-голубыми глазами, и не знал, кого еще побеспокоить. Да на пьяненьких нас посматривал укоризненно. – Андрей Густавович, а что это солдаты тут столбами выстроились? – наконец решился я удовлетворить свое любопытство. – Солдаты? – делано удивился капитан. – Где же вы, ваше превосходительство, здесь солдат видите? – А эти? В мундирах… – Только что в мундирах, – поморщился жестокий командир. – Еще могут ямы рыть. Или тяжести носить. А вот служить… Разве солдат русской императорской армии может по горсти пуль в ружье шомполом забить? Так что… – Да полноте вам, – вступился я за молодых евреев. – И на старуху бывает проруха. Назначили бы им урок, а унтер и исполнит… Пока же в дозор их, что ли, отправить… – Кого-то еще ожидаем? – блеснул глазами Принтц. – Ну… О циньской крепости все размышляю… – Разумно, – мгновенно понял суть проблемы разведчик. – Цам? Слышал распоряжение господина генерал-майора? Исполнять! Об уроке этим… криворуким после поговорим. – Точно так, ваше благородие! – обрадовался фельдфебель. – Спасибо, ваше превосходительство! – Отличным офицером мог бы стать, – поморщился Принтц. – В бою голову не теряет и разумом не обижен. Жаль, иудей. Ему бы учиться… – Составьте список отличившихся, – посоветовал я. – Постараюсь представить к награде. Быть может, кавалеру будет позволено… – Непременно, – улыбнулся офицер. – И в своем докладе особо отмечу. Эй, доктор! Что там у вас? Барков охотно подошел. И попа чуть ли не силой притащил. – Отче вот наш скандалит, – поделился с хитрым прищуром врач и икнул. – Утверждает, что среди погибших инородцев были христиане. – Земля им пухом, – всовывая новые рюмки нам с капитаном в руку, прошелестел Хабаров. – За царствие небесное! – И что с того? – Желал бы обряд совершить. Отпеть, значит. – И что же ему мешает? – Так там шаманы туземные камлают. Он опасается, что теленгиты возражать станут. Просит отделить тела христиан… – Да ну что вы, в самом деле, – всплеснул руками Андрей Густавович. – Честный отче! Их там никак не меньше трех рот. Что же это! Прикажете всех переворошить?! – Так и я говорю, ваше благородие, – обрадовался Барков. – Говорю, бросьте вы, отец Павел, ерундой-то маяться. Отпевайте всех сразу. Господь всемогущий и сам агнцев от козлищ отделит! – И то верно. А казаки присмотрят, чтобы инородцы не посмели вас обидеть. – А-а-а хде это наши боевые товарищи? – заревел обиженным медведем Безсонов, распугав рассевшихся на бастионах ворон. – Хде, итить, доблестные засра… зайсанцы?! Что же это?! Они с нами чашу за победу русского оружия да за отцов командиров поднять брезгуют? При этом распоясавшийся сотник размахивал десятикилограммовым фальконетом так, словно это была дирижерская палочка. – А-а-р-ртемка! А ну тащи этих союзникав сюды! Счас-то мы их поспр-р-рашаем, повыпы-ы-ытывам, че это они, мать, нас игрируют! Денщик нерешительно взглянул на меня и сорвался с места, только получив утвердительный кивок. – Полезно, – согласился Принтц. – Весьма, знаете ли, скрепляет дружбу… – Народов, – хихикнул я, протягивая руку к насыпанной прямо поверх «шашлыка» новой порции луковых перышек. – Во! А это еще что за чучело? Так и застыл с пучком торчащей изо рта травы, разглядывая нового персонажа на нашей сцене – непонятного дядьку в чудной одежде, которого посланные за князьками казаки притащили «заодно». – А это, господин генерал, судя по зверятам на… гм… халате, субалтерн-офицер китайской армии, – любезно поделился наблюдениями штабс-капитан. – Тайджин. – А откуда же он тут взялся? – Сие мне не ведомо, – развел руками мой собеседник. – Но не его ли вы ожидали увидеть? – Артемка? Ты откуда это чудо-юдо выкопал? – Так ить, вашество, Герман Густавович, они приехали, да и ну на калмыков наших руками махать. Те и на коленки брякнулися. А туточки и мы с ребятами. Неча, мол, нашенских инородцев сапогами иноземными пихать. На то теперя только у господина губернатора воля. А ихняя пацанва с вилами наступила. Так мы это… – Договаривай, чего уж там, – сквозь всеобщий хохот смог выговорить я. – Живы хоть? – Дышуть вроде, – сконфузился от повышенного внимания денщик. – Мы их пока там положили, на валу… – Этих немытых все больше и больше! – собирая глаза в кучу, посетовал сотник. – И, шоб их, все трезвые! Непорядок! Китайский офицер едва-едва доставал богатырю до груди. – Пей на, – всовывая край кружки между зубами пленного, потребовал Степаныч. – За Рассею-матушку! Незваному гостю не оставалось ничего другого, как глотать обжигающую жидкость. – Ну-ну, – ласково приговаривал добрый казак. – Не торопись. Подависся еще впопыхах… Эй, да развяжите ему ручонки-то. Нехай сам посудину держит. Вишь как нравится угощение-то нашенское! Поди я китаёзу в няньки не нанимался. Артемка тоненько и как-то коварно хихикнул, разрезая накрученные на запястья вражины веревки. И сразу отскочил. А китаец в тот же миг оттолкнул солдатскую кружку ото рта и, что-то хрипло проговорив, ударил Безсонова кулаком в грудь. – Экий ты… Забияка, – обрадовался сотник. И отвесил стоящему в какой-то нелепой позе маньчжуру легкую оплеуху. Конечно, легкую, по его, Степаныча, меркам. Гостю этого вполне хватило, чтобы кубарем покатиться прямо под ноги доктору Баркову. – Что он сказал? – награждая парой солдатских кружек робко подошедших к нашей бочке зайсанов, спросил Принтц. – Ругался. Называл вашего воина медведем и варваром. – Мангдай оказался полиглотом. – Угрожал. Нужно отрубить ему голову. Или вырвать язык, чтобы он более не смел… Штабс-капитан не мигая смотрел на разглагольствующего кочевника. Так смотрят на квакающих в пруду лягушек, прежде чем отловить и всунуть соломинку под хвост. Или на кусок мяса, чтобы решить – жарить целиком или порубить на фарш. – Довольно, – наконец выдохнул разведчик. – Пей. И туземцы тут же припали губами к олову поднесенных чаш. Безсонов, сидя на траве рядом с оглушенно трясущим головой китайцем, казался просто глыбой. Взрослым рядом с подростком. И соответственно к тому относился. Уговаривал ничего не понимающего, с ужасом на лице, озирающегося гостя отведать нашего немудреного угощения, впихнул в ручонку кружку с водкой и даже нежно приобнял за плечи. |