Онлайн книга «Легенды Невского проспекта»
|
И вот кругом весеннее солнце и пролетарский веселый праздник, а знамени нет. Законы чести рекомендуют выход единственный — застрелиться. Потому что второй выход, по законам чести, — это сначала с тебя перед строем сорвут погоны, а уже после этого ты можешь, опять же, застрелиться. Но старшина — все-таки не офицер, и вообще он чудом уцелел, пройдя насквозь такую войну, и стреляться он не хочет. Тем более что у него семья и дети. И вообще знамя еще не пропало, оно явно ведь где-то здесь есть, должно найтись. Лейтенанты-ассистенты, которые по статуту церемонии призваны охранять со своими шашками вышеуказанное знамя, стреляться также не хотят. Они его в руках не держали, у них его не отбирали, чего ж им стреляться. Им еще жить да жить… Они втроем еще раз и еще перерывают полк со всем его хозяйством вдоль и поперек — и нигде знамени нет. Его нет в Ленинской комнате, нет у полкового художника, нет в оркестре среди их тромбонов и геликонов, и нет даже на свинарнике в подсобном хозяйстве. На кухне нет, на стрельбище нет, и в санчасти тоже его нет. А все уже обращают внимание, что они рыщут где ни попадя троицей, и вид у них прибабахнутый. И на вопросы они не отвечают. А что тут ответишь? Что святыня части как-то ненароком потерялась? Вечером один лейтенант говорит: — Ну что… Надо докладывать. Старшина — с мертвой безжизненностью: — Кому?.. — Кому… По команде… дежурному по полку. Старшина садится на завалинку, закрывает глаза и говорит: — Докладывать будет старший по званию. Лейтенанты хором говорят: — Вот уж хрен тебе. Я дежурному докладывать не буду. Знамя поручено знаменосцу, вот ты и докладывай. Старшина говорит: — Я дежурному докладывать не буду. По уставу докладывает старший. — По уставу тебя расстрелять перед строем за утерю знамени! — Верно, — соглашается старшина. — Я буду стоять перед тем строем посередине, а вы по бокам. В конце концов они втроем идут в дежурку, и там лейтенанты все-таки выпихивают старшину вперед: — Ты фронтовик, кавалер Славы, не офицер, тебе простят… а нам — все: конец, суд офицерской чести — и в любом случае пинка под зад из армии, даже если оно найдется. И старшина докладывает: — Товарищ гвардии капитан… так и так… в общем… плохо все… — Что такое? — весело спрашивает усатый гвардии капитан, принявший стакан по случаю праздника. — А по-моему — неплохо! — ЧП… — Ну, какое еще такое ЧП? Чего это у тебя, старшина, рожа такая невеселая, будто ты Знамя полка потерял? Старшина белеет от такой проницательности, и бормочет через силу: — Так точно… — Что — так точно? — Ну… что вы сказали… — Что я сказал? — удивляется капитан. — Это… нету… — Чего нету-то? — Исчезло… — Что исчезло?! Да доложи толком! — Знамя… — Какое знамя? — глупо переспрашивает дежурный. — Какое у нас… полка. — Чего-о?! У капитана усы дыбом, глаза квадратные, фуражка на затылок скачет. — Тьфу! — говорит. — Вы сколько выпили, чтобы так шутить? Ну — они-то молодые, но ты — фронтовик, служака: разве этим шутят? — Да я, — говорит старшина, — понимаю. Я не шучу. — Что значит?! Дежурному делается худо, и он отказывается осознавать происшедшее. Он долго и мучительно привыкает, что это и вправду произошло, потому что этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. И вот ему — как? за что? средь бела дня! — на его дежурстве!! такое ЧП. Это просто наихудшее, что вообще может быть. А с кого первая башка долой — с дежурного. Он отвечает за порядок в полку. О Господи! Чего делать-то? А чего делать… надо докладывать командиру полка. Вот радость ему на праздничек. Кондратий бы не хватил. Дежурный принимает решение: объявляет. — В общем так. Я докладывать командиру не буду. Не могу я такое докладывать! Сейчас семнадцать сорок. Смена дежурства в двадцать ноль-ноль. Чтобы до этого времени знамя нашли. Бери всех свободных от караула — и ищите где хотите! суки!!! гады!!!! Срочно создается поисковая комиссия во главе с помдежем-старлеем и лихорадочно переворачивает полк. Ищут суки-гады — никакого результата. В двадцать ноль-ноль капитан сдает дежурство другому комроты и докладывает — рубит голосом самоубийцы: — За время моего дежурства в полку случилось чрезвычайное происшествие… исчезло Знамя части. Дежурство сдал! — Дежурство принял! — отвечает новый дежурный. — Ха-ха-ха! И давно исчезло-то? Что, в деревню за самогоном пошло? На лице прежнего дежурного вспыхивает неизъяснимое злорадство: принял! принял дежурство! не может он принять дежурство, если Знамя пропало! не должен! он тревогу трубить должен, поднимать всех! А он принял! это — полгоры с плеч свалилось!.. Он снимает с рукава повязку, передает ее заступившему дежурному; тот садится на его стул за стол в дежурке, и бывший дежурный говорит: — Да вот эти… фашисты!.. потеряли Знамя после парада. А новый дежурный, тепленький после праздничного обеда с водочкой, благодушно откликается: — Ха-ха-ха! — Докладывай! — приказывает бывший дежурный старшине. И тот повторяет свой душераздирающий доклад. Новый дежурный синеет, трезвеет, хренеет: — В-в-вы чо… охренели?.. славяне!.. братцы… товарищи офицеры! Я, — говорит, — дежурство не принимаю! — Ты его уже принял. Так что давай — действуй. ЧП у тебя! — У меня ЧП?! У тебя ЧП!!! Короче: я, говорит, командиру докладывать не буду. Искать!!! Всем!!! Везде!!! В восемь утра построение — вот вам время до восьми. |